Понедельник Полина практически весь провела в коридоре. Только пару раз она говорила с Елизаветой и Мариной Андреевной. И один раз — по просьбе последней — смогла помочь.
Лишь вечером Полина решилась обратиться к Маргарите, от которой до этого пряталась за всем, чем только возможно. И за всеми тоже.
— Маргарита Васильевна…
— Да, Полин, что ты хотела?
Услышав её тихий голос, Маргарита подошла. Полина попыталась смотреть женшине в глаза, но у неё это не получилось. Как и у Риты, впрочем. Это только со стороны могло показаться, что у них сейчас происходит обычный разговор преподавателя и студента. Ведь сторонний наблюдатель не мог знать, что их последняя беседа обернулась ссорой.
Полина теперь, несколько дней спустя, переживала, что была слишком резка и даже подумывала извиниться.
Маргарита и теперь, спустя несколько дней, словно видела раскрасневшееся лицо и слышала дрожащий от напряжения голос.
— Маргарита Васильевна, нам надо поговорить.
— Я даже знаю, о чём. Тот поцелуй, так? Полинка, знаешь, я не жалею об этом. Но…
Маргарита говорила почти спокойно. И лицо её снова украшала улыбка. А вот глаза не улыбались. Не было в них привычного блеска. И брови нахмурены слегка. Полина не могла не отметить, что в этой печальной задумчивости Рита тоже по-особенному красива и элегантна. Но видеть её такой Поля не хотела. Ведь когда Маргарита грустила, ей тоже хотелось плакать.
— Но, думаю, нам не стоит потакать слабостям. Лучше прекратить это, пока всё не зашло слишком далеко.
Полина сжала в кулаках ткань юбки. Надоело безропотно соглашаться. Надоело молчать! Неужели хоть раз нельзя отбросить свою трусость и багаж из комплексов и просто сказать всё, что на душе? Но даже при всей внутренней решимости голос Полины дрожал, когда она заговорила:
— Маргарита Васильевна, пожалуйста… Если я безразлична вам, не надо играть. Все эти разговоры и тот поцелуй… Вы заставляете меня сомневаться, надеяться, а потом снова отталкиваете. Это больнее, чем если бы после вашего отказа не было ничего.
Она замолчала и уставилась на пол. Вся смелость ушла на эти несколько предложений, и потому даже просто взглянуть на Маргариту Полина не смогла. Что же до Риты… Раз этот день стал этаким праздником откровений, она решила тоже быть предельно честной со своей девчонкой. Она подошла ближе, сжала ладони Поли в своих руках.
— Полиша, в том-то и беда, что ты мне небезразлична. Ты нравишься мне — и это сводит с ума.
Полина, прерывисто выдохнув, подалась вперёд и коснулась губами оголённого плеча. Всё-таки если бы Маргарита не хотела, она не стала бы провоцировать, ведь правда же?
— Но тогда почему? Вы же не только меня мучаете, вы делаете больно себе. Вот что мне непонятно.
— Это только доказывает, что ты маленькая наивная девочка. Ты, видно, полагаешь, что любовь — самое значимое в жизни. А я выросла из сказок, ребёнок. И жертвовать тем, что есть сейчас ради чего-то эфемерного и непонятного сейчас не готова.
— Теперь понятно, — Полина посмотрела напряжённой Маргарите в глаза. — Просто вы, Маргарита Васильевна, трусиха ещё большая, чем я, — отчеканила она, вырвавшись из хватки и даже слегка оттолкнув Риту, когда та попыталась остановить её.
Полина вышла из аудитории, впервые не придерживая дверь.
В первые мгновения Маргарита порывалась за ней побежать. Но осталась в аудитории. Она добрела до ближайшего стула и рухнула на него. «Трусиха? — она постукивала ногтями по столу. — Что ж, возможно, ребёнок, возможно».
— Всего лишь хотела спросить… Можно мне иногда приходить к вам? Ну, если что-то нужно…
Полина поймала себя на том, что смотрит на губы Маргариты. И что никакая обида не мешает ей желать притянуть женщину за талию и поцеловать.
— Полина… — она тихонько вздохнула. Уголки губ приподнялись в слабой усталой улыбке. — Спасибо. Твоя помощь будет нужна, но давай сделаем перерыв на пару дней.
Они молчали всего несколько секунд, глядя исключительно в разные стороны.
— Ты зайдёшь со мной в… кабинет?
Это произнесено почти шёпотом. Полина вместо ответа подошла к двери аудитории.
Щелчок закрывшейся двери.
Полина вдруг осознала, что боялась смотреть на Маргариту вот так, наедине. И стояла, глядя на окно. Но говорить ей это, на удивление, не мешало.
— Я… Я наговорила лишнего. Извините.
Маргарита молчала. Слова были ей не нужны. Вместо разговоров она просто подошла и со спины обняла Полину. Чувствуя её тепло, ощущая биение её сердца, Поля дрогнула. Она развернулась и уже сама обхватила Маргариту за талию. Рита положила голову Поле на плечо и шепнула:
— Я боялась, что ты больше не придёшь.
Когда ответа не последовало, она продолжила:
— Полиночка… Я пыталась твёрдо отказать тебе. Но не смогла. Рядом с тобой я…
— Маргарита Васильевна, если сейчас вы собираетесь оправдываться, чтобы потом снова меня мучить… лучше молчите.
— Рядом с тобой я чувствую и веду себя, как девочка. Но отказаться от тебя я не могу. Может, нам стоит узнать друг друга немного лучше, когда закончится это приключение с проверкой? Вот что мне хотелось сказать.
И всё закрутилось по-новой. Снова они были друг другу только преподавателем и студенткой… могло показаться кому-то. На деле всё было немного иначе. Хотя парой они по прежнему не были, в проявлениях чувств стали капельку откровеннее. Ведь никто не заподозрит в невинных прикосновениях и детских подарках какой-то «неправильный» смысл, не так ли?
Расписание продолжало радовать, ведь вторник оказался единственным днём, когда приходить к первой паре надо было всем в группе, а не только Полине. Зато совсем не радовала первая пара, с которой их упорно отпускали ровно к началу второй, лишая всех студентов двух групп перерыва, а отдельных личностей — ещё и маленького шанса увидеться с прекрасной дамой.
Полина сохраняла душевное спокойствие только потому, что после второй пары ждала большая перемена — а значит, необходимость провести в коридоре минимум двадцать минут. Её странная позиция объяснялась просто: чем больше минут в коридоре проводишь, тем больше шанс увидеть Маргариту — и не только увидеть. Если она вдруг выйдет из деканата. И если вдруг по коридору пойдёт, а не на пожарную лестницу свернёт. И если… Да много там всяких «если» сплетаются в ансамбль.
Внешне спокойная Полина стояла в окружении одногруппниц, смеясь над их шутками и пытаясь иногда участвовать в разговоре, не уставая коситься то в одну, то в другую сторону. Она всё надеялась и верила. И не так уж это было напрасно. В самом конце перемены Маргарита Васильевна появилась в коридоре филфака. Правда, шла она не из деканата, а скорее в него — но это уже мелочи.
— Здравствуйте, — когда она проходила мимо, хором произнесла группа студенток.
— Здравствуйте, девочки, — Маргарита Васильевна улыбнулась им, прошла мимо, а потом вдруг повернулась. — Так, девчонки, за семестр все заплатили? Хоть из-за вас не будет договорный отдел отсылать нас по известному адресу?
Пользуясь возникшей паузой на смешки, Полина выбралась из окружения и выглянула из-за плеча одногруппницы. Маргарита Васильевна заметила её и, получив ответ на свой вопрос, не ушла сразу.
— Полинку, — вместо этого заметила она, — гладить по голове. Это моя главная помощница.
Полина прямо чувствовала, как начинают краснеть щёки. Но она взяла себя в руки и не просто догнала Маргариту — позвала её.
— Маргарита Васильевна, вот, возьмите!
Поля, улыбаясь, вложила в руку Маргариты грушу. Женщина тоже улыбнулась, потрепала девчонку по волосам и снова развернулась к её группе, наблюдавшей за всей этой сценой. Вскинула руку:
— И грушки она мне приносит. А я люблю… грушки.
Ответ на свой не первый и не последний сюрприз Полина получила уже в среду. Её группа всё-таки собралась сдать студенческие на продление. Так Поля и оказалась в деканате после третьей пары. Она сама предложила отнести документы — и почему-то староста не была против. Елизавета Сергеевна занималась выписыванием бегунков для особо злостных должников. Больше здесь и не было никого, поэтому Поля скромно стояла в уголке и ждала. Недолго. Пока дверь не открылась, впуская в деканат Маргариту Васильевну и ещё какую-то женщину — Полина не была уверена, но ей казалось, что это кто-то с кафедры языкознания. Сначала её не заметили, но исправились очень быстро.