— Полину вот вчера в половину восьмого только отпустила. Студентка помогает мне, называется.
— Ой, кошмар какой! — девушка всплеснула руками.
Маргарита то ли заметила интерес Полины, то ли просто решила прояснить ситуацию. Ведь разговор принимал странные для невольного наблюдателя обороты.
— Полин, смотри. Это дочка моя. Похожи?
— Да что на меня смотреть?
Дарина — Поля точно знала, что дочь Маргариты зовут так — закрыла лицо руками. Но Полина успела заметить, как покраснели её щёки. И на самом деле ей было странно это. Дочка Маргариты, представлялось ей, больше всего должна была походить именно на маму. А пока напоминала скорее саму Полину — не в такой запущенной стадии.
Полина смотрела на этих двоих молча. Не потому что видела всё, что на расстоянии больше метра, размытыми пятнами, хотя и это играло не последнюю роль. Она предполагала, что однажды познакомится с семьёй Маргариты, но не думала, что это произойдёт так скоро и будет выглядеть так. В этот миг Полина поняла, почему её называли не иначе как ребёнком. Они же одного возраста, похоже! И Маргарите тогда даже не сорок — она как-то обмолвилась, что забеременела уже после окончания учёбы. Хотя она, считала Полина, впечатления совсем уж взрослой женщины не производила ни внешне, ни своим поведением. И теперь уже Полю начали одолевать сомнения. Двадцать лет, несомненно, много. Но разница в, скажем, лет тридцать…
А потом Полина ещё раз взглянула на Маргариту. И вдруг поняла, какая всё это чушь. Рита — это Рита. И не важно, сколько ей там лет. Полина никогда не любила цифры. А разве могут они мешать любить человека? И если да, любовь ли это вообще?
«А ведь получается, — попыталась отвлечься Полина, — у нас была стадия знакомства с родителями. Теперь — с детьми. И что же дальше?»
Полина вдруг подумала, выключая компьютер, что пятница будет её любимым днём недели. Ведь уже второй раз в пятницу ей удавалось дождаться Маргариту после её занятий. И хотя из-за долгого сидения за ноутбуком уже начала болеть голова, появлению Маргариты Полина была безмерно рада. Она с улыбкой посмотрела на Риту. А та молчать не стала:
— А вот и я! Ты же меня ждёшь, полуночница моя золотая?
— Вас, — улыбнулась Полина, стараясь как можно незаметнее нажать на кнопку сохранения.
— Полиночка, я не могу больше работать. Пойдём домой, а? Мне кажется, ещё несколько минут здесь и до дома я уже не дойду.
И разве могла Полина отказать своей Рите? Конечно, она принялась выключать ноутбук, попутно размышляя, что же такое случилось. Маргарита с утра была хмурой. Теперь этого и не заметишь, но вот её слова… Уж кто-кто, а Маргарита всегда здесь до последнего сидит. До восьми или даже девяти. Может быть, у неё что-то случилось? Может быть, стоит спросить?
— Понимаешь, я легла в четыре утра, всё олимпиадные задания доделывала. Их же не скатаешь ни от куда, всё строго проверяется, вот и приходится сидеть.
— Кошмар какой.
— На самом деле это интересно. Но со всей этой…
Маргарита зевнула, прикрыв рот ладонью. Нашла в сумке, намереваясь проверить, не размазался ли макияж, пудреницу. Но — стук, эхом разнёсшийся в тишине деканата. И полный печали вздох.
— Ну вот, пропала пудра. Это уже сам мир говорит: «Хватит тут сидеть, домой, Рита, пора».
Тем не менее, убрав следы косметической катастрофы, Маргарита не собираться стала, а принялась доделывать что-то за компьютером. Не спешила уходить и Полина: стояла и смотрела на неё, однако не говоря ни слова. «Если спросит, — решила Поля, — скажу, что никуда без неё не пойду».
— Полиночка, твоя мама точно не будет звонить ректору и жаловаться, что её ребёнка эксплуатируют?
— Не… Я, кстати, поговорила с ней по этому поводу…
— И? — Маргарита повернулась к Полине. — И что?
— Она сказала, что не просто не против — даже рада. Говорит, что я хоть на контакт идти стала с тех пор, как помогаю вам.
Усталое напряжение на лице Маргариты сменилось широкой радостной улыбкой.
— Ну это же замечательно! Полинка, я понимаю, люди разными бывают. Экстраверты и интроверты… Но мы все люди, все живём в одном мире, где важно контактировать с другими.
Полина молча улыбалась и продолжала наблюдать за Маргаритой. Та наконец-то поднялась со стула и направилась к шкафу — за курткой.
— А вообще, люди действительно разные. Ты же знаешь нашу Валентину Павловну Алексееву? Вот. Много лет назад, когда я ещё секретарём здесь работала, декан сказал вызвать её. Она тогда только-только профессором стала. А я сама девочка ещё — второй курс. Боюсь всего, но надо. Звоню на кафедру, говорю ей… и слышу в ответ: «Да пошёл он!..» — и очень чёткий адрес. А он рядом стоит, слышит всё. Долго потом в себя приходила, если честно. И тогда я поняла простую на самом деле вещь: образование не равно интеллигентности, а диплом — уму. Человек может быть с дипломом, но тупым. И без диплома, но умным и приятным. Боже мой… и зачем я всё это рассказываю? Простишь мне эту повышенную болтливость?
— Маргарита Васильевна, но мне интересно. Рассказывайте о себе почаще, а?
— До свидания.
— Увидимся.
Маргарита махнула рукой и направилась к одному из выходов. Полина уже шагнула в противоположную сторону, но передумала. Развернулась — догнала Риту, схватила её за руку.
— Маргарита Васильевна!
— Что?
— Я… не пущу вас на машине никуда. Мне страшно.
Маргарита рассмеялась, с хитрецой прищурилась. И Полина вдруг подумала, что вечером и в клубах дыма — не зря же они прощались на курилке — её женщина ничуть не менее привлекательна, чем утром или днём, в лучах солнечного света. Только впечатления другие. И желания — тоже. Только Рита не узнает об этом.
— Полинка, а, Полинка, это ты меня сейчас к себе приглашаешь? А мама что скажет?
— Она поймёт, — Полина улыбнулась. — Вы же мой друг.
— И только? — приблизившись, шепнула Рита. И хитрости в чертах её лица как будто стало больше.
— Ну… не факт.
Они понимали, что надо быть осторожными. Понимали, что пустота тёмного коридора обманчива. Понимали, что закрытая дверь и приглушённый свет — не такая уж надёжная защита, что кто-нибудь обязательно должен попытаться войти. Понимали, что очень важно держать себя в руках, чтобы сохранить свою тайну.
Понимали… Но что значит разум, когда желание застилает глаза? Когда страстью пропитан весь воздух в маленькой комнате?
Маргарита зажимает рот рукой, пытаясь заглушить очередной стон, когда Полина соскальзывает под стол, задирает её юбку и без тени смущения устраивается между ног. Такая перемена удивляла — где же вся стеснительность девчонки? Но мыслям не было места, когда Полина начинала свои ласки. Маргарита растворялась в её прикосновениях. Полина знала, что Маргарите мало медленных движений и осторожных поцелуев, но лишь играла с ней, заставляя рычать от желания большего и сдвигать ноги в безвольной попытке управлять.
Но нет, Ритушка, сейчас главная не ты.
Руки тоже не висят безвольно. Проворные пальцы щекочут мягкий живот. Поглаживают, сжимают, даже слегка прищипывают небольшую красивую грудь, до этого часа спрятанную под тканью сиреневой рубашки.
Маргарита выгибается в спине, дрожит. Полина, чувствуя это, усмехается и старается с удвоенной силой. Только когда на лице оказывается немного полупрозрачной белой жидкости, она позволяет себе отстраниться. Смотрит на красную, распластавшуюся на стуле Маргариту. Слизывает вязкую солоноватую смазку.
— Вы великолепны, — шепчет, по-прежнему снизу вверх глядя на Риту.
— Поля… сумасшедшая… — дыхание сбилось, слова давались Рите с трудом и совсем не выражают всех тех эмоций, что обуревали её.
— Посмотрела бы я на вас после двух лет без секса, — бурчит Полина, впрочем, как раз в этот раз надеясь остаться неуслышанной. И, как обычно, безуспешно.
— А когда это у тебя?..
— Позже, Маргарита Васильевна. Не к месту ведь.
И кто бы мог подумать, что обычная суббота, начавшаяся с не менее обычного утреннего вопроса: «Могу я сделать ещё что-нибудь?» — завершится вот так.