Митрополит Макарий и православные Российские Архиереи, наименованные в книге Стоглавного собора, как участники оного, без сомнения, не думали утверждать ложь. Должно полагать, что они были обмануты или такими книгами, которые, по свидетельству самой их книги, писцы пишут с неправленных переводов, и написав не правят же, так что опись к описи прибывает, (гл. 5, вопр. 5.) или неосторожным без справок доверием к какому либо между ними мнимому знатоку отеческих писаний и церковных правил, который, пользуясь сим доверием, превратил свои личные ошибки в ошибки целого собрания. Люди были по сану почтенные: намерение доброе: но действование неосмотрительное, и оттого дело неправое.
Не должно удивляться, что Божественная благодать не оградила Стоглавного собора от погрешностей: он сам себя лишил покрова ее тем, что выступил из пределов Иерархического порядка и церковного послушания. Вопросы, как должно креститься, как должно произносить в церкви славословие Триипостасному Богу, относятся не до одной церкви Российской, но до всей православной церкви вселенской: ибо крестятся, и поют аллилуйа, не в одной церкви Российской, но во всей церкви вселенской. Следственно малый поместный Собор Московский имел прямое указание, для разрешения своих недоумений, просить совета и наставления от православных Патриархов, тем более, что Митрополия Московская тогда была еще подчинена Патриархии Константинопольской. А из сего соображения опять выходит заключение, что Стоглавный собор не имеет законной важности и силы.
Скажешь ли старообрядец, что Митрополит Макарий был вправе действовать без совета с церковью Греческой, потому что она была уже повреждена владычеством Турок? Я уже ответствовал тебе на сие в Беседе 25 Марта, 1834 года: но не отрекаюсь и еще здесь ответствовать. Вспомни, что Иов, Патриарх Всероссийский, принял рукоположение от Иеремии, Патриарха Константинопольского: и Филарет, Патриарх Всероссийский, от Феофана, Патриарха Иерусалимского. Если они, и с ними церковь Российская, судили правильным, принять святительское рукоположение от Патриархов Константинопольского и Иерусалимского: то, без сомнения, признавали церковь Греческую святой и неповрежденной. И так если в сем случае правы Патриархи Иов и Филарет с церковью Российской: то не прав Митрополит Макарий с своим Собором, действовавший без согласия с церковью Греческой.
И еще: если правы Патриархи Иов и Филарет с церковью Российской, которые чтили православную церковь Греческую, и держались ее: то неизбежно не прав ты, старообрядец, не чтущий и не держащийся Греческой церкви, которая и ныне в вере та же, какова была во время Иова и Филарета, и ни в чем не изменилась с того времени. Ибо ты со всеми твоими сомнениями и подозрениями, не можешь указать в Греческой церкви никакого Никона: и Никон Русский не мог ничего переменить в церкви Греческой, а мог только учиться у нее исправлять свои неправленные, или недостаточно правленные переводы. Если ты думаешь, что принадлежишь к церкви Патриархов Иова и Филарета: то не отделяйся от Греческой церкви, от которой они не отделялись. Если ты отвергаешь церковь Греческую, от которой приняли рукоположение Иов и Филарет: то с рукоположителями ты отвергаешь и рукоположенных, которые состоят в единении веры с теми. С кем же ты остаешься? Где церковь, к которой ты принадлежишь? Если это церковь Патриархов Иова и Филарета: то это церковь Греческая шестнадцатого и семнадцатого столетий. А это есть одна и та же Греческая церковь и восемнадцатого и девятнадцатого столетий, одна и та же с Великороссийской церковью всех сих столетий.
И так одно из двух: или ты принадлежишь ко всей православной Грекороссийской церкви, которая есть одна, или иначе не принадлежишь ни к какой. Ты не можешь, для составления себе церкви по своему понятию, насильно отторгнуть себе Российских Патриархов, бывших до Никона, которые от Греческой церкви не отторгались точно так же, как и нынешняя Российская церковь.
Прежде нежели окончу сию беседу, довольно уже продлившуюся, не излишним почитаю разрешить еще вопрос, который слышен иногда от ваших: Если решения Митрополита Макария и Стоглавного собора неправильны, и отвержены другим важнейшим Собором: то как же нынешняя церковь Великороссийская позволяет в так называемых единоверческих церквах совершать Богослужение согласно с решениями Стоглавного собора?
Чтобы яснее ответствовать на сие возражение, возмем в рассуждение в особенности какую нибудь разность единоверческой церкви от Всероссийской, например, перстосложение для крестного знамения. Когда ревнители мнимой старины упорно стали за перстосложение двуперстное против троеперстного, принятого издревле в знамение Пресвятой Троицы: тогда настояло опасение и подозрение, не есть ли, или не окажется ли, двуперстное знамение выражением какого либо нового неправого учения о Божестве: и потому предосторожность требовала употребить сильную меру, чтобы пресечь неправильное, и не допустить распространяться злу. Самое упорство мнимых староверов против церкви и законного Собора, было такое церковное преступление, которое требовало строгого осуждения, по точному изречению слова Божия: якоже грех есть чарование, тако грех есть противление. и якоже грех есть идолопоклонение, тако непокорение. (1 Цар. гл. 15, ст. 23.) Вот почему Собор 1667 года решительно отверг двуперстное знамение, и осудил некрестящихся тремя перстами. Потом более нежели столетний опыт показал что вы, старообрядцы, от православного учения о Пресвятой Троице и о воплощении Сына Божия не отпали: и что в крестном знамении продолжаете образовать таинство Пресвятой Троицы и воплощения Сына Божия, как и православная церковь, только не таким расположением перстов, какое она издревле употребляет.