И потому, чтобы нам приобрести свойства Христовы, нам нужно понять, что они усваиваются в нас только благодатью Святого Духа (при совместном содействии нашей воли). Именно тогда совершается нами какая-то добродетель, т. е. проявляется в нас благое свойство, подобное в какой-то степени Христову (в чувствах, мыслях, расположениях) — как и апостол говорит, что в нас «должны быть те же чувствования, какие во Христе Иисусе» (Флп. 2:5).
Дело спасительного преобразования совершается так. Мы прочитали какую-либо заповедь, допустим: «Прощайте». И вот мы вроде бы пытаемся простить нашему обидчику. Но внутри у нас все кипит: «Нет, я не могу простить ему! Сказал „не могу“, значит, не могу — и все!» В этом случае зло (как свойство) в нас так и остается и укореняет в душе страсти злопамятства и ненависти. А «всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть» (1 Ин. 3:15). Если же мы начинаем делать это доброе дело и, видя свою немощь, просим: «Господи, я вижу, что я не могу, но надо же это делать по заповеди Твоей, помоги мне!», — то Господь дает Свою благодать.
Мы, понимая необходимость дела, начинаем делать его своей свободной волей, осознаем свою немощь (что сами мы не можем этого сделать), смиряемся, но продолжаем понуждать себя и просим помощи благодати Святого Духа. Господь же, видя наше произвольное начинание, подает нам благодать, и она завершает начатое дело. Таким образом, в нас насаждается древо благодатного сада — мы приобретаем свойство прощать. И потом мы уже прощаем с радостью. А после этого мы уже сможем молиться за своих врагов: «Не постави им это во грех», — и, таким образом, еще одно деревце насаждается в нас при помощи нашего старания и помощи благодати Святого Духа.
Также взращиваются и другие свойства: милосердие, кротость, воздержание и прочие. Ведь не Богу все это нужно (чтобы было в нас, к примеру, воздержание), а нужно нам самим. Нужно, чтобы мы приобрели такое свойство: чтобы, видя что-то соблазнительное, мы умели воздерживаться, зная, что это греховно и не угодно Богу.
— Но одно дело, если я просто думаю, что «я не могу, наверное, это сделать». А если я чувствую, что что-то конкретное я не могу исполнить? Ну, просто не хватает сил…
— Здесь нужно рассудить, по какой причине это происходит: от телесного естества или же от диавольского искушения. А потом уже решать. Если это, действительно, физическая болезнь, то можно дать телу отдых, поскольку все должно делаться с рассуждением меры. А если совесть подсказывает, что это душевная немощь, то нужно просить у Господа помощи: «Господи, помоги мне, укрепи мою слабую волю противостать этому искушению», — к примеру, лености, нерадению, расслаблению при утреннем подъеме.
Бывали и со мной такие случаи. Когда мне нужно подняться рано, а я после путешествия устал, то на будильник я уже не надеюсь, а просто молюсь: «Господи, помоги мне, Ангел-хранитель, разбуди меня в 5 часов — нужно мне встать. Знаю, что я устал, и спать буду крепко». Звонок прозвонил, и я думаю: «Да, да, надо вставать», — и снова уснул. Но поскольку я же просил Ангела-хранителя, вдруг начинается судорога в ноге (пальцы ступни сводит). Ищу, куда бы придавить, чтобы судорога отпустила. Пока давил, проснулся. Но опять засыпаю, а нужно вставать… И снова начинается судорога: уже икры схватила! Ой!.. Я давил-давил, а она все выше и выше. Ну, все. Тогда уже схватываюсь за булавку, начинаю колоть ногу. Потом думаю: «Слава Тебе, Господи, что хотя вот так Ангел-хранитель поднял меня, лодыря». Да, я не могу, но я попросил Ангела, и он меня поднял таким способом. А если бы не просил? Проспал бы, надеясь на себя, что встану. И таких случаев было очень много. Вот так и начинается наша борьба со своей страстью.
— А если, например, в храме бывает много народа (порой — малоцерковного), который постоянно суетится, движется туда-сюда во время службы, и этой «толкотней» выводит меня из себя — как быть? Как воспитывать в себе этом случае мирное устроение души? Это кажется каким-то непреодолимо-сложным «не могу».
— Нужно подумать: а что будет со мной, если я с этим свойством отойду в вечность? Что тогда будет со мной, если я сейчас не могу терпеть ближних? Где я обрящусь? Куда меня посадят, в какую каталажку закроют, если я не люблю тех, за которых умер Христос — тех, кого Он искупил Своею Честною Кровию, которых Он терпит, а я не терплю?