Другой скандал разразился в швейцарской ежедневной газете «Ди Тат», в которой появилась «панегирическая» (выражение самого Карла Шмитта) рецензия зарубежного редактора Ханса Фляйга, который очень давно был знаком с Карлом Шмиттом. За это редактора жестоко обругал историк литературы Макс Рихнер. В этот контекст также вписывалось и то, что даже вступление к передаче «Беседы о власти» на Северо-западном немецком радио журналист и искусствовед Карл Линферт снабдил такими извиняющимися предупреждениями, что, как писал Карл Шмитт, слушателям казалось «будто бы теперь должно было последовать что-то, что запретил Бог».
Рецензии были в большинстве случаев положительны, например, специалист по государственному праву Ульрих Шойнер дал такую оценку: «Мне кажется, это самое сильное, что представил автор со времен «Понятия политического»».
Эбергарт фон Фич считал, что Шмитт в своей маленькой книжке охватил проблему власти, в принципе, острее и точнее, чем английский знаток международного права Джордж Шварценбергер, монументальное произведение которого как раз появилось в немецком переводе.
Резонанс получил Карл Шмитт также от некоторых из своих партнеров по переписке. Так Эрнст Юнгер 17 декабря 1954 года написал, что ему особенно понравилось «возвышение или трансформация власти до анонимной степени. Из этого момента проистекают два возможных вывода: первый, напрашивающийся сам собой, о том, что власть стали называть злой как раз с того момента, когда ее начали рассматривать как отношение между людьми и, второй, не нужно ли, все же, назвать эту анонимную величину имеющей целостный образ, и что в этом и заключено одно из возможных и полезных решений».
Журналистка Маргрет Бовери писала 21 октября 1954 года: «Теперь появилась Ваша «Беседа о власти» и я сразу же прочитала ее в один присест... Наиболее захватывающим я нахожу то, что Вы говорите о вестибюле власти. Я собрала много примеров этого, они начинаются с влияния так называемого «kitchen cabinet» на политику Рузвельта до служебных кабинетов в окружном управлении Бамберга... Я не могу согласиться с одним пунктом Вашей беседы: Вы сами говорите о себе, что у Вас нет власти. Но тот, кто думает так, как Вы и может так сформулировать свои мысли словами, как Вы, тот, все же, могущественен. Это, кажется мне, та форма власти, о которой Вы не высказались».
Также Николаус Зомбарт в своем письме от 10 августа 1954 года подробно рассмотрел «Беседу о власти» и указал на проблему: «У кого вообще есть право говорить о власти? Вы хотите заставить слушателя поверить, будто речь идет о риторическом вопросе, но это далеко не так, хотя Вы так, как Вы на этот вопрос отвечаете, похоже, задали его неправильно. Ведь за этим вопросом скрывается самая сложная проблема всей философии о власти, а именно в том отношении, что тот, у кого есть власть, по определению не говорит о ней».
Рейхсканцлер Генрих Брюнинг писал Карлу Шмитту 5 марта 1955 года: «Глубокоуважаемый господин коллега! Большое спасибо Вам за присланное Вами Ваше исключительно интересное и умное исследование «О власти и о доступе к властителю». Я прочитал его с большим интересом. Последняя проблема является одной из самых трудных в политике и неразрешимой, если отсутствуют твердые традиции, опирающиеся на опыт многих поколений».
Через полгода после появления «Беседы о власти» Карл Шмитт в письме от 13 апреля 1955 года к издателю журнала «Дер Шпигель» Рудольфу Аугштайна в связи с замечанием Аугштайна в благодарственном письме автору от 24 сентября 1954, что, мол, книжка Шмитта, естественно, была несколько «высокой» для широкого круга читателей, писал так: «Я все еще испытываю некоторую досаду от того, что Вы не осознали в моей «Беседе о власти и о доступе к властителю» ее дьявольскую актуальность. Где непосредственно правят оккупационные власти, там проблема доступа к властителю и его приемным становится такой авантюрной, как можно прочитать в Вашей статье о Коннерсройте. Существует огромная литература о «власти», философская, теологическая, историческая, социологическая и т.д. Но пока никто не нашел этот простой ключ: Проблема доступа к властителю. И Вы пишете мне, что более широкие слои не поняли бы этого? Это понимает любая стенографистка и любой портье. NB.: И «право непосредственного доклада» должно теперь даже быть зафиксировано в законе об обороне! Существует ли также право опосредованного доклада? Прекрасные проблемы доступа к верхушке! И Вы находите «Беседу о власти» неактуальной!! Простите этот постскриптум всеведущего, но не нетерпящего возражений старика!»