Бог Саэ не произнёс ни слова в ответ. Он сидел с опущенной головой и внимал преподобному Домё.
– Слушай же меня хорошенько! Когда мы говорим: «Круговорот рождений и смертей есть нирвана», – или: «Заблуждения и страдания суть вечное блаженство», – то имеем в виду стремление каждого живого существа прозреть в себе природу Будды. Моё бренное тело не что иное, как единство трёх тел просветлённого Татхагаты. Три стези заблуждений приводят к трём благодатям, под коими разумеются обретение бессмертного духа Будды, приобщение к высшей мудрости и избавление от страданий. Бренный земной мир – то же самое, что озарённая светом истины Чистая Земля. Как монах, воплотивший в себе существо Будды, я вкусил от благости буддийского учения о том, что три истины, открывающиеся благодаря трём прозрениям, суть единая, абсолютная и вечная истина. Посему в моих глазах Идзуми-сикибу – это царица Мая. Любовь между мужчиной и женщиной – высшее из благих деяний. Около нашего ложа незримо присутствуют дхармы всех пребывающих в вечности бодхисатв, всех достигших вечного блаженства будд. Моё жилище столь же благословенно, как священная гора, именуемая Орлиным Пиком. Это не та «страна Будды», куда без спроса суются такие, как ты, вонючие блюстители заповедей Малой Колесницы! – Преподобный Домё расправил плечи и, тряхнув чётками, с отвращением воскликнул: – Грязное животное, убирайся прочь!
Старец раскрыл жёлтый бумажный веер и поднёс к лицу, словно желая спрятаться за ним. На глазах у Домё его фигура начала расплываться, пока не растворилась в воздухе вместе с призрачным, точно сияние светляка, огнём светильника. И в тот же миг вдалеке послышался негромкий, но задорный крик петуха.
Наступил тот час, о котором сказано: «Весною – рассвет. Все белее края гор…»[1]
Юноши и смерть
Декорации на сцене отсутствуют. Выходят два евнуха, беседуя между собой.
– В этом месяце шесть из императорских жён должны родить. А если подсчитать тех, кто в тягости, их, должно быть, наберётся несколько десятков.
– Кто же их брюхатит?
– Понятия не имею. В покои императорских жён не может проникнуть ни один мужчина, кроме нас, и тем не менее каждый месяц кто-нибудь из них рожает. Поразительное дело!
– Выходит, их тайно навещает какой-то мужчина.
– Вначале я и сам так думал. Мы увеличили стражу, но это ничего не дало – они знай себе рожают.
– А вы не пробовали допросить самих женщин?
– Вот тут-то и кроется главная загадка. Если верить тому, что они говорят, к ним действительно тайно наведывается какой-то мужчина. Только он якобы невидим и лишь голосом даёт о себе знать.
– Да, в самом деле удивительно.
– Просто невероятно! Но это всё, что мы знаем о таинственном человеке-невидимке. Нужно спешно принимать какие-то меры. Может быть, вы что-нибудь придумаете?
– Признаться, ничего путного мне в голову не приходит. Итак, их навещает какой-то мужчина. Это точно установленный факт, верно?
– Да.
– Тогда, быть может, следует насыпать всюду песок? Конечно, если этот мужчина летает по воздуху – дело другое, но если он ходит по земле, как все люди, на песке должны остаться следы.
– В самом деле! Замечательная мысль! Если нам удастся его выследить, мы сможем его схватить.
– Во всяком случае, попытаться стоит.
– Так и сделаем, причём незамедлительно.
(Оба уходят.)
Придворные дамы сыплют по сцене песок.
– Ну, кажется, всюду насыпали.
– Вот здесь, в этом углу, ещё осталось.
Продолжают сыпать песок.
– Теперь пойдёмте посыпем галерею.
(Уходят.)
Двое юношей сидят при свете свечи.
В. Вот уже год, как мы ходим во дворец.
А. Быстро летит время. Год назад мы только и знали, что рассуждать о «единственно существующей подлинной реальности», «высшем благе» и прочих подобных вещах.
В. Я уже начинаю забывать, что такое «атман».
А. А я давно уже простился с философией Упанишад.
В. Когда-то мы с тобой всерьёз размышляли над тем, что такое «жизнь» и «смерть».
А. Чепуха! Мы только делали вид, что размышляем. Если уж на то пошло, только теперь мы научились мыслить по-настоящему.
В. Не знаю. С тех пор как это началось, я, например, ни разу не думал о смерти.
А. Хорошо, если тебе это удаётся.
В. Глупо размышлять о том, чего всё равно невозможно постичь.
А. И тем не менее когда-нибудь мы оба умрём.
В. Надеюсь, всё-таки год или два у нас в запасе ещё есть.
1