Проводить сеансы могли с утра и до позднего вечера. Кто-то непрерывно читал алфавит, что называли словом «спеллировать». Кто-то записывал те буквы, на которые стол отзывался ударом. В результате складывались удивительные фразы. Ночью, уже лежа в постелях, задавали вопросы. И ответы приходили в виде условных стуков.
Елена начала замечать в себе усиление вспышек желтого пламени. По вечерам около ее постели обычными стали разные видения. Иногда отчетливо были видны фигуры, головы которых застилал серебристый туман. Временами проявлялись только руки, протягивающие ей книги. А порой возникали необычайно живые глаза, пристально смотревшие на нее.
Толчком к видениям в момент просыпания часто служил как бы разряд электрической искры. Именно таким образом перед ней предстали два широких сине-серебряных луча, один из которых был наполнен бесчисленными человеческими глазами, а другой – мелкими серебряными рыбками различной формы. Но видения мог вызвать и неожиданный внешний шум. Так, резкий свисток парохода заставил Елену увидеть стоящую на скале над обрывом древнюю башню.
Видения появлялись не только вовне, но и внутри. Монахиня в коричневых одеждах возникла где-то в районе солнечного сплетения, причем Елена смотрела в себя сверху вниз. Она стояла на коленях в молитвенном экстазе с поднятыми руками. Эта же монахиня возникла позже и во внешнем видении, на довольно большом расстоянии. Она стояла на коленях с раскинутыми в напряжении, опущенными руками, и голова ее была в экстазе закинута назад; над головой трепетал голубь, а изошедшая от него сине-серебряная искра в виде вибрирующей нити проникла в ее темя.
Прекрасная мужская голова появлялась много раз близко у изголовья – длинные, слегка волнистые, черные волосы; тонкие черты лица; небольшая борода; матово-смуглое лицо; закрытые глаза. Но иногда глаза вдруг широко раскрывались. И тогда из них точно брызгали серебряные лучи-нити.
А облики Владыки и его Друга – в белых тюрбанах, в натуральную величину, с движущимися глазами – одновременно с Еленой Ивановной в течение нескольких секунд наблюдали на фоне красной полированной доски стола оба ее сына.
Диалог шестой
– Желтая, сужающаяся кверху башня, которая предстала перед тобой в видении в Лондоне, – это Башня Чунг.
– Она была так ярко освещена солнцем и казалась такой древней.
– Мы откопали ее из-под щебня, как и мой древнейший дворец с его захороненными сокровищами. Щебень не был спрессован, и мы просто сбросили его в пропасть.
– Но откуда было известно, где нужно копать?
– От отшельника, к которому я ездил, чтобы показать ему гороскоп Свати.
– Что же сказал об этом гороскопе отшельник?
– Что он подложный и ты реально на два года старше, а также то, что ты моя жена по Космическому Праву, но не останешься со мной на долгую жизнь.
– Подтвердилось ли это, когда из письма бабки стало известно точное время моего рождения?
– Да. Но это письмо оказалось в моих руках совсем незадолго до твоего ухода. Отшельник сказал, что я стану в этой жизни полным Архатом, если избегну угрожающего мне укуса ядовитой змеи. И ты сохранила мне жизнь. Но вскоре я и сам стал отшельником.
– Но как же сестра Аджиты?
– Она прожила еще не более пяти лет. Сразу после ее смерти я передал права на свои владения племяннику и уехал в сопровождении старого слуги в приготовленный дом в Ладакхе, куда уже давно перевез библиотеку и памятные вещи.
– Но ведь и этот дом был впоследствии покинут?
– Да. Мы направились из него к Башне с моим любимым Братом, чтобы предаться еще большему отшельничеству. Его жена, которую он страстно полюбил, не прожила с ним и семи лет и ушла от слабости сердечной. И он тут же приехал ко мне, так как знал меня раньше и мечтал быть со мной. Его сочувствие и понимание размера моего горя помогли мне совладать со страстным отчаянием. И мы с ним решили больше не расставаться, но вместе добиваться достижения той ступени, когда мы сможем сознательно притянуть к себе наших Тар, наших Сокровенных Жен.
– Значит, мы больше не воплощались вместе.
– На земном пути я не мог сопутствовать тебе. Но мой луч всегда пребывал с тобой.
В Америке
Из Лондона семья попыталась уехать в Индию. Уже были куплены билеты, но их пришлось сдать. Рерихам предстояла миссия в Америке, куда они и прибыли в октябре 1920 года.