Оно совершалось на высотах Синая, чтобы указать на его высокое происхождение, и в мрачном уединении пустыни, чтобы никакое человеческое волнение не ослабляло его блеска. Ему предшествовали грозные молнии и оглушительные раскаты грома, чтобы, показать, что все силы природы являются выразить ему свою покорность и служить его величию. Укажите мне из всех народных летописей на другое подобное же зрелище в свете, где все силы, все власти, - всё, - что человек чтит, преклонилось бы перед вечной святыней, называемой законом. Укажите мне на другое Божество, которое было бы единосущно и вместе тройственно и которое заповедало закон, слово истинное, вечное по своему характеру и назначению.
Чем же является в истории израильской пророк как не охранителем закона, призывающим к нему, когда он забыт, заставляющим воссиять его снова над сердцами зачерствелыми и уклонившимися, указывающим на Священную историю, озаренную светом этого закона? Не без основания говорили, что каждый народ имеет своих прорицателей, кроме одного Израиля, имеющего пророков, т. е., другими словами, хотели видеть в Священной истории только исполнение плана, предначертанного Провидением, и осуществление созданных Богом вечных законов.
Послушайте также, что говорит сам Израиль. Какое имя беспрестанно приходит на уста Псалмопевца? Это имя закона постановления, повеления, заповеди Иеговы, т. е. под различными именами Божественный закон, все это Давид славит в дивном созвучии своих псалмов, поражаясь величием природы и говоря: Небеса поведают славу Божью. (Псал. ХVIII. 1). Он мыслил самую природу лишь подножием закона Самого Бога. Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа, верно, умудряет простых. Повеления Господни праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. (Пс. ХVIII, 8-9). Таков же, например, псалом 118-ый, который предлагает воспевать только закон Господень и называет блаженными непорочно ходящих по нему. Знаете ли вы другой народ, который бы из закона делал предмет своих хвалений?
Этой мыслью проникнут весь Ветхий Завет. Я говорю преимущественно о Ветхом Завете потому, что он менее знаком нам, потому что все мысли, касающиеся Иеговы, представляются будто бы только мыслями о единовластии и господстве, потому что в своих суждениях люди часто основываются на исключительных исторических явлениях вместо того, чтобы искать образ народа в его законе, который есть его основа и величие. Евангелие точно также повсюду указывает нам на нравственный закон, которому подчиняется все остальное. Кто возвысил этот закон? Иисус Христос. до Него существовал также закон, но заключенный во Второзаконии; он заботливо охранялся со вне формальным и обрядолюбивым народом. Иисус Христос его оживил из учения о любви к Богу и к ближнему, создал единый всеобщий нравственный закон. Он не только объявил этот закон, но и сделал возможным его осуществление; закон любви вступил в свои права, и это вступление имеет свое время в истории и свое место в пространстве - это место - подножие креста. Я знаю хорошо, что нам могут возразить на это. Нам скажут, что сверхъестественное, наполняющее Библию и Евангелие, в особенности, есть отрицание всякого закона, потому что сверхъестественное является произволом, постоянною неожиданностью и беспорядком среди всеобщей гармонии. Возражая таким софизмом, рассчитывают, что христианство с этой стороны имело слабое место для нападения, куда прежде направили свои удары и продолжают направлять и до сего времени. Но оказывается, что нападение ведется против врага воображаемого. Все сверхъестественное в христианстве не только не отрицает действительности закона, но еще, напротив, обнаруживает присутствие высших Божественных законов, кажущихся нарушением гармонии только вследствие нашей расстроенной и испорченной грехом природы. Все признают, что разум человеческий может колебать и изменять в некоторой степени естественные законы, но не все признают, что христианство, утверждающее святость и духовное совершенство человека, обладает еще большей властью, всенародно явленной Христом в Его победе над естеством, страданием, грехом и самой смертью.
И есть ли тут какое-нибудь нарушение естественных законов? Разве инженер или врач нарушают законы природы, один, подчиняя грубые силы вещества известному плану, другой, ослабляя и порабощая ход болезни? И Сын Божий, этот истинный Богочеловек, явивший свободу над смертью, отрицает ли законы естественные? Напротив, Он их восстановляет и возвышает. Если, проникнув на остров, считавшийся необитаемым, я увижу руку, которую плотина заставила уклониться от ее первоначального течения, если я вижу на этом острове фруктовые деревья привитыми и приносящими новые виды плодов, сказал ли бы я, что законы природы там не существуют? Нет, а заключил бы, что эти работы свидетельствуют о присутствии на острове человека, с его разумом и со всею присущей ему властью. Власть же высшая, чем та, которой обладает природа, предоставленная самой себе, может быть названа с полным правом сверхъестественной.
Исключает ли эта власть естественные законы природы, если проявляется среди людей целой массою нравственных подвигов, поступков и служений, явно превосходящих все, что человечество может создать собственными силами? Ни мало. Она показывает только на присутствие здесь законов высших, чем те, которые я знаю, - сверхъестественных относительно меня, законов, которые я называю одним словом - Божественными. Таким образом утверждают неверно, что сверхъестественное в христианстве уничтожает всякое понятие о законе. Напротив, самое понятие о Боге как единственном Властителем всего существующего, о Боге личном и разумном, утверждает нас в, том, что закон должен находиться повсюду в Его творении, даже там, где различить его кажется нам невозможным. Он находится в мире физическом и кажется мне предопределением. Кто его нарушает, тот навлекает на себя смерть. Он находится в мире духовном под видом непреложных истин. Кто их нарушает, тот впадает в глупость, безумие или ошибки. Он находится в мире нравственном, где он должен быть свободно признаваем. Кто его нарушает, тот заведомо принимает зло за добро, ложь за истину и впадает в грех. Он царит всюду, и к нему-то мы обращаем прекрасные слова Псалмопевца: куда пойду от духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там - Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря - и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя. Скажу ли, по крайней мере: тьма сокроет меня, и свет станет ночью вокруг меня; но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день; также, как свет (Пс. СХХХIII. 7 - 12). Таким образом, нигде нет беспорядка, случая и произвола: везде царит закон, и это есть главная мысль, которую Библия представляет миру и человечеству.
Обсуждая этот предмет дальше, мы видим, что закон должен управлять и человеческими привязанностями. Сердце должно ему подчиняться, соединяясь с ним в одно. Закон этот гласит: возлюби(ши). Достаточно ли мы вдумываемся в эти слова, которые звучат так смело, необычайно и самобытно, что если бы религия их не объявила, природа одна никогда бы их не произнесла, и это я постараюсь объяснить вам.