Нам указывают на молитвы, остающиеся без ответа, на молитвы, произнесенные с наибольшей верою, набожностью и смирением, и говорят, что ввиду такого факта решительно невозможно утверждать, что молитва действительна. Но пусть будет так!
На это доказательство опыта отвечает сам опыт. Я обращаюсь к тем лицам, которые умеют молиться, и которые, по всей вероятности, могут считаться лучшими судьями в этом деле, обращаюсь к ним с доверием, зная, что они твердо засвидетельствуют действительность молитвы. Даже здесь, в этом храме, как и повсюду на земле, где собираются верующие, где Бог признается Отцом нашим, мы услышали бы один и тот же ответ. В нем та же опытность. В этой массе верующих всякого рода и характера, между которыми найдутся души наиболее святые, отрекшиеся от всякой лести и лжи, любящие истину, все они в один голос скажут нам: "Да, молитва действительна, и мы встаем, чтобы засвидетельствовать это перед всем миром".
Впрочем, есть и видимые результаты молитвы, являющиеся с такой очевидностью, что едва ли кто мог бы их оспаривать. Если бы мы видели, как сорок веков тому назад в равнинах Халдеи неизвестный глава неизвестного племени преклонял колена перед Иеговой и призывал Его имя ради своего сына в полной уверенности, что все земные народы будут благословлены во имя Его; если бы 2000 лет спустя мы услышали голос галилеян, молящихся в Сионской горнице, представляющими себе, что весь мир будет побежден верой, которой они были свидетелями, то мы готовы были бы улыбнуться, как перед молитвой Авраама, так и перед молитвой первых учеников Христовых. А теперь, кто бы посмел сказать, что они ошибались? Теперь треть всего человечества видит в Аврааме отца верующих, и молитва апостолов повторяется все более и более возрастающею церковью во всех концах света.
Но, если для взора, могущего обнять собою целые века, победы веры очевидны, то этого, конечно, нельзя сказать про обыденную жизнь. Здесь действие молитвы почти всегда скрыто; оно явно только перед душевными очами. По внешности судьба верующего ничем не отличается от судьбы неверующего. "Одна участь постигает всех", - говорит Екклесиаст (Екклес. II. 14). Одна и та же несчастная случайность, один и тот мнимый рок поражает того, кто молится, и того, кто богохульствует. Это нас удивляет и смущает, но я спрашиваю нас, братья, могло ли бы быть иначе?
Вы хотели бы, чтобы молитва действовала видимым образом, и своей, так сказать, очевидностью уничтожала всякое сомнение. Но какую цену она будет иметь тогда? Вы попросили бы избавления от болезни или искушения, и мольба ваша тотчас же исполнилась бы: страдание и зло убежали бы, как тени, и на вашей выровненной дороге исчезли бы все шероховатости и беды. Едва у нас явилось какое-либо желание, как оно тотчас же исполнилось бы наглядным образом. Но разве вы не предвидите, что тогда все захотят сделаться христианами, как вы; что все, подобно вам, захотят молиться. Из любви? Конечно, нет, а лишь из очень понятной пользы или корысти, ибо как не молиться тому Богу, Который отвечает тотчас на призыв и окружает Своих избранников немедленным и видимым покровительством! Приходите, о корыстолюбцы, приходите, ловкие предусмотрители выгод и интересов, сгибайте колени! Вам принадлежит награда на небесах, а в ожидании ее, - и все благополучие здесь, на земле. Нет более скорбей, горя и лишений! Да, вы желали бы этого, но этого не восхотел Бог. Он никогда не обещал верующим в Него видимое избавление, но сказал, что они будут страдать теперь вдвойне - и как люди и как христиане (см. 2 Тим. III. 12). По-видимому, Он предоставил их обстоятельствам, и ничто не отличает их от прочих смертных. Удручаемые обычным, как и другие, Они часто, даже больше других, страдают и умирают. Но под этой видимой случайностью они чувствуют Божественную десницу; они твердо идут, озаряемые верой, и под этой-то суровой дисциплиной вырабатывается самое великое и самое прекрасное на земле: любовь, которая служит Богу, не заискивая ничего для себя, любовь, которая посвящает Богу свое счастье, спокойствие, свою радость и которая доходит до величайшего самоотвержения.
Суровая доля! Болезненное воспитание! Но зато под таким влиянием всегда научаются лучше распознавать действие Божественной любви. Сначала нам казалось, что молитвы наши бесплодны, что Бог их не слышит. Потом мы постигли, что Он слышит их по-Своему, не так, как мы это себе представляли, и что Он приготовлял нам нечто лучшее, чем то, что мы у Него просили. О, братья Мои! Вы, которым Бог послал в удел бедность, и вы, которые знаете, чего стоит доставание ежедневного куска хлеба, не случалось ли вам страдать, когда один из детей приходил с наивной доверчивостью просить у вас чего-нибудь такого, что могли доставить ему только особые средства. Почему бы ему не иметь того, что имеют многие другие? Зачем эта жестокая мысль о неравенстве должна так рано охладить его сердце? Вы, быть может, готовы были бы ему уступить, но, делая это, вы были бы слабы и ничтожны, ибо, услаждая его сердце, вы удовлетворяли бы его капризу, развили бы его желания и дурно приготовили бы его к жизненной борьбе. И вы отказали ему несмотря, на его огорчение и на его раздражительность, которые угрожали отдалить от нас его сердце. Таким же образом обращается с нами и Бог. Под его видимым и непонятным для нас молчанием скрывается воля святая и отеческая, которая хочет подготовить нас к небу. Не говорите же более, что ваша молитва осталась без последствий. Она подействовала, но не так как вы хотели. Она привлекла на нас и на тех, кого вы любите, благословение, лучшее для них и для нас, чем вы думали. Вы мечтали о счастье земном, Бог дал вам другой венец; вы хотели избавления, Бог послал нам страдание, которое освятило и очистило нас. Как бы то ни было, ваша молитва дошла до Бога: видимо или нет, но только вы получили ответ на нее: когда-нибудь, рано или поздно, вы узнаете этот ответ, и вы благословите вашу верность и ваше упование на Бога! Аминь.