Бог постепенно действует. Бог не говорит сразу. Бог в этом смысле аккуратно действует, но каждый раз испрашивает свободную волю человека. Бог насильно никогда спасать не будет. Но Бог абсолютно честно говорит: «Мне нужно все».
Многим людям, которые сталкиваются с христианством, оно очень нравится. На самом деле: высочайшая нравственность; прекраснейшие нравственные законы; очень интересное учение; мудрые библейские тексты; красивые богослужения, все очень красиво, изящно – облачения священников красивые, красивые обряды – все это здорово. Поэтому вначале людям христианство нравится, но потом, когда они узнают, что христианство требует от них по-настоящему, тогда многие люди начинают христианство страшной ненавистью ненавидеть. Почему? Потому что понимают, что Бог от нас требует все. А взамен что Он дает?
Ответ дальше: «…а возлюбленный мой – мне» (Песн. 6, 3). Апостол Павел говорит: «жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, – все ваше; вы же – Христовы, а Христос – Божий»(1 Кор. 3, 22-23). Действительно, Христос становится тоже нашим. Вот мы говорим: «Благословен Бог наш». Действительно, не «их» Бог, а Бог «наш», Бог становится нашим Богом, собственным Богом. И что поразительно, что Бог настолько любит нас, что отдает Себя всего человеку.
«… он пасет между лилиями». Он пасет людей в таком цветнике, где растут благоуханные евангельские растения, в рассаднике Духа Святого. Именно тогда люди и научаются по-настоящему добрым делам, они делают их естественным образом, когда они полностью принадлежат Богу, а Бог – им. Потому что чаще всего мы делаем добрые дела как? С каким-то внутренним надломом, с раздиранием рубахи на себе, нам приходится понуждать себя делать добрые дела. Но на самом деле это ненормальное состояние человека. Нормально для человека – делать добро естественным образом, как дышать. Привычно делать добро – это то, к чему призван человек изначально. Как говорит апостол Павел: «мы – Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Еф. 2, 10). Иногда люди говорят: «Вот мы сделали несколько добрых дел и на этом завершим. Мы свое дело сделали». А Бог от нас не этого хочет, Ему нужно не просто какое-то количество добрых дел, а качественно переделать всего человека, чтобы добро вошло в привычку.
Добро, вошедшее в привычку, называется добродетель. А мы часто хотим откупиться, а откупиться не получится, Бог взяток не берет, как бы многие этого ни хотели. Глупые люди пытаются взятку Богу деньгами сунуть. Встречали, наверное, таких, которые хотят деньги на храм дать, чтобы от Бога откупиться. Не получается. Потом люди пытаются взятки добрыми делами дать – более тонкий вид взяточничества, но точно такой же, на самом деле, по сути. Тоже не получается, потому что когда Бог берется за человека, Он хочет его всего переделать, чтобы добро стало естественным, как дыхание для человека.
И дальше, когда Невеста, встречаясь с Возлюбленным, понимает, что Он весь принадлежит ей, а она Ему; не потому, что она Его нашла, а потому, что Он ее нашел. Потому что, когда она искала, ничего у нее не получалось. Тогда Христос начинает снова оценивать Свою Невесту: «Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами» (Песн. 6, 4).
А Невеста отвечает: «Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня» (Песн. 6, 5). Вот такой диалог Жениха и Невесты, т. е. Христа и человеческой души.
Почему Господь говорит, что душа прекрасна, как Фирца. Буквально, как переводят все еврейские и христианские толкователи, слово «Фирца» означает «благоволение». «Прекрасна ты, как благоволение»! Надо помнить, и мы уже об этом говорили, что для христиан добродетель – не столько нравственность, сколько эстетическое понятие. Например, есть прекрасная книжка, которая называется «Добротолюбие». В буквальном переводе означает не «любовь к доброте», а «любовь к красоте». Вообще «доброта» – русское слово, восходит к славянскому «доброта», то есть красота. То есть, для русских людей, для старых христиан, для греков, для евреев – для всех христиан Ветхого и Нового Завета, – для них доброта была скорее красивостью, а не просто какой-то вещью, которую одобряют.