Место Бога в наших сердцах занято идолом «Я»
Для душ наших очень полезно, когда люди нас ругают. Но мы этой пользы обычно не получаем, потому что ропщем на обиды. И это возмущение обидчиками проникнуто даже некоторым религиозным пафосом, ведь у каждого из нас в сердце есть святое место, предназначенное для Бога, но занятое вместо Бога идолом «Я».
Когда меня не почтили, не оценили, чего-то лишили или унизили, то этим не почтили и оскорбили моего идола. Сам я ему поклоняюсь и, естественно, жду того же от окружающих. Поэтому не желающий поклониться моему идолу — безбожник, отвергающий моё божество. Только зря мы так ревностно (иногда даже жертвенно) служим своей гордости: она и в этой жизни часто нас подводит, а в вечности просто погубит.
Смирение привлекает и хранит благодать
Начальное смирение
Истинное смирение — великая духовная мера, стремиться к которой будем всю жизнь, но смиренное признание того, что душа поражена грехом и по правде Божией заслуживает и вечной муки, и временных страданий, нужно уже сейчас. Это и есть необходимое начальное смирение.
На вопрос аввы Дорофея: «Отец мой! нет ещё того, чтобы я считал себя ниже всей твари, но когда испытываю свою совесть, нахожу себя заслуживающим того, чтобы считать себя ниже всей твари. Неужели и это поругание от демонов?» — преподобный Варсонофий Великий ответил: «Брат! теперь только ступил ты на правую стезю. Вот самая истина. Бог да приведёт тебя в ту меру, чтобы считать себя ниже всей твари».
Вот начало пути покаяния. Человек должен, испытывая свою совесть, признать себя ниже всей твари. Конечно, это только начало. Умом христианин познал истину, но чтобы смирилось сердце — до этого ещё очень далеко. Но если и этого нет, если человек, пусть даже верующий, не только сердцем чувствует, но и мысленно полагает себя лучше кого-то и заслуживающим чего-то, то этот человек на путь покаяния ещё не стал.
Смиряться, а не смиреннословить
О том, что нужно почитать себя за ничто, пишут в тех или иных выражениях все святые отцы, когда касаются вопроса о пути человека ко спасению. Но пытаться самому себя уговорить, внушить себе самоуничижение, приучить себя к мысли «я хуже всех» — это неверный путь. Всякое самовнушение непрочно и неглубоко, для обретения истинного сердечного смирения оно ничего не даёт. Внутри остаётся гордыня, а на поверхности души — корка из смиреннословия, которая только мешает человеку видеть свою гордость и, следовательно, способствует её разрастанию.
Путь покаяния, в самых общих чертах, состоит в том, что человек посильно старается исполнять заповеди Божии, безропотно терпит всё находящее и старается, насколько Бог даёт памяти, молиться. (Само собой подразумевается участие человека в церковных таинствах.) На этом пути и обретается спасительное смирение, а искусственные приёмы только мешают.
Благодать — благопризнательному сердцу
Святые имели благодать, но так про себя не думали, считали себя ничтожными и духовно нищими, что и делало их путь безопасным. «А кто думал иметь благодать, — пишет преподобный Макарий Оптинский, — тот был водим гордостью и обольщался».
Но, если имели и ощущали действия благодати, почему нельзя было так думать? Преподобный Симеон Новый Богослов пишет: «Приходит благодать Божия в человека, хотя нечистого и скверного, но имеющего сердце истинно благопризнательное. А истинная благопризнательность есть то, чтобы сердцем признавать, что благодать есть благодать». Благой дар Божий, а не плод моих трудов. Истинно смиренный облагодатствованный человек несомненно (как дважды два — четыре!) знает и чувствует, что действие в нём Божией благодати не обусловлено ничем, кроме Божией любви. Ни его подвигом, ни молитвой, ни смирением — вообще ничем его. «Сам я пуст и нечист, и ничем не заслуживаю действующей во мне Божественной благодати», — так не только в мыслях, но и в глубине души видит он себя.
Кто о себе думает, что он человек духовный и поступает всегда, как должно, таким своим гордым думанием уже согрешает, даже если внешне безукоризнен. Но это ещё гордость житейская, а ведь бесы не стыдятся внушать нам, что мы святы, приблизились к Богу. Принятие таких помыслов означает, что мы приблизились не к Богу, а к пропасти погибели.