Сын. Я уже догадываюсь, что в физике должна была рухнуть вера в неизменные, вечные силы природы, которые изображались в виде каких-то фантастических невесомых материй. Ведь это же была чистейшая метафизика?
Отец. Ты угадал, мой друг. Но именно в физике слились две революции вместе: одна, при которой рушилась вера в неизменность, другая, когда рушилась вера в видимость. Невесомые флюиды, подобные теплороду, понимались как вечные и неизменные, овеществленные силы природы. Ученые думали, что в каждом теле есть некоторое ограниченное количество теплорода. Когда тело трут или ударяют по нему, оно разогревается. Это объяснили тем, что из него выдавливается скрытый в нем теплород. То же происходит будто бы и при сильном потираний рук, когда хотят согреться: из рук якобы выдавливается теплород. Такое умозаключение явилось следствием веры в видимость. Мы видим, как тело ударяли и оно разогрелось, а в кузнице железо можно этим путем накалить докрасна. Значит, мы делаем вывод, что видимое нами и есть сама действительность, что будто бы в телах содержится теплород и мы его просто выжимаем из них, как выжимаем воду из мокрой одежды. Ведь гораздо легче и проще было принять теплород за такого рода «жидкость», нежели отыскать истинную причину того, откуда берется теплота, когда трут руки или бьют молотом по наковальне. Другими словами, и здесь невидимую причину было отыскать куда труднее, чем принять видимое за действительность. Следствие принято за мнимую причину явлений, так как оно прямо бросается в глаза. Но вот еще в начале XIX века Бенджамин Румфорд наблюдал процесс сверления пушек и обнаружил, что тепло выделяется в неограниченном количестве: чем сильнее и дольше пушку сверлят, тем больше тепла выделяется. Откуда же это тепло бралось? Оно не могло содержаться заранее в теле в готовом виде, то есть в виде теплорода, так как его выделялось неограниченно много, но если бы теплород действительно существовал, то он мог бы быть в любом теле только в ограниченном количестве, подобно тому как в наш котелок входит только определенный объем воды, заполняя его до краев. В таком случае откуда могло взяться тепло? Очевидно, из механического движения (благодаря ударам или трению), которое должно было переходить, превратиться в тепло. Уже Бойль в XVII веке рассматривал тепло как движение частиц (корпускул). Ломоносов в XVIII веке уже прямо утверждал, что при ударе молота о наковальню видимое движение большого тела переходит в невидимое на глаз движение мельчайших частиц, из которых тело состоит. Значит, никакого теплорода не существует.