Сын. Ты так горячо сейчас говорил, отец, словно убеждал кого-то в моем лице в справедливости своих слов. Неужели же есть люди, сомневающиеся в этом и даже несогласные с этим?
Отец. Увы, сын мой, имеются, и в достаточном количестве, чтобы с ними спорить. Так, некоторые из них дошли до того, что открыто заявили, будто бы ленинское определение: марксистская философия есть диалектический материализм — является, дескать, узким, и в противовес ему придумали свое собственное как якобы широкое. В это более широкое они включили наряду с диалектическим материализмом в качестве более или менее самостоятельных философских дисциплин еще следующие: исторический материализм; философские вопросы естествознания; историю философии; логику, этику; эстетику; научный атеизм. На долю диалектического материализма приходится, по их мнению, всего одна восьмая часть всей марксистской философии. Но в действительности такое определение отнюдь не является широким, а напротив, весьма ограниченным и узким, так как оно ограничивает распространение диалектического материализма лишь семью отраслями научного знания. Между тем ленинское определение является наиболее широким, так как оно предусматривает возможность применения и распространения диалектического материализма на любые отрасли знания вообще, например, на математику и кибернетику, на психологию и технические науки и т. д. Надо твердо усвоить, что установленные классиками марксизма основные положения и принципы как краеугольные камни их философского учения не могут и не должны пересматриваться и перетолковываться в угоду личным вкусам и настроениям каких бы то ни было лиц, претендующих на роль «философских новаторов» в марксистской философии. Раз эти основные положения и принципы в свое время были твердо установлены, то есть была доказана их истинность, то с налета они не должны подвергаться зряшному расшатыванию.
Сын. Но тогда, значит, ничего вообще в марксистской философии нельзя пересматривать и все должно в ней оставаться неизменным? Ведь это означало бы стать на позиции метафизики, не так ли?
Отец. Ничего подобного! Любое положение марксизма и его философии может быть пересмотрено, если оно перестало соответствовать новой исторической обстановке или новым данным научного развития. Но необходимость такого пересмотра всегда должна быть открыто и очень серьезно обоснована. Нельзя, недопустимо делать это с налета, просто потому, что захотелось сказать что-то новое, отличное от того, что доказали и утвердили Маркс, Энгельс и Ленин. Скажу тебе, что Ленин на примере немецкого марксиста Франца Меринга показал, как надо, когда это требуется самой действительностью, выступать против устаревших уже воззрений Маркса и уточнять их, приводить в соответствие с новой исторической обстановкой. И Ленин пояснял, что делался такого рода пересмотр всегда с такой определенностью и обстоятельностью, что никто никогда не находил в этом ничего. двусмысленного.
Сын. Попробую во всем этом хорошенько разобраться. Во всяком случае, мне ясно, что нельзя легкомысленно, без серьезного основания ставить под сомнение фундаментальные принципы учения Маркса, Энгельса и Ленина.
Отец. Не только нельзя этого делать, но надо всегда их активно защищать от наших идейных врагов, а также порой и от наших собственных путаников. А теперь давай спать: нам надо набраться побольше сил для завтрашних переходов. Утром продолжим нашу беседу, как говорит русская пословица, утро вечера мудренее.
Шестой день
Наука и философия
Беседа 16 (утренняя)
ВЕРА В ИСЧЕРПАЕМОСТЬ И ЕЕ КРУШЕНИЕ
Отец. Вчера мы остановились на том, что идея развития, а вместе с нею и диалектика проникли во все области природы, во все ее уголки, изгоняя оттуда метафизику с ее учением об абсолютной неизменности природы, кроме одной области, — о ней-то мы сейчас и побеседуем.
Сын. Ты говорил, отец, чтоб это была область простейших из числа известных в то время видов и частиц материи (химических элементов и их атомов) и общих форм существования материи — пространства и времени. Так как наука была недостаточно развита тогда, то в эту область трудно было проникнуть диалектике.
Отец. Совершенно правильно. Наука в XIX веке смогла проникнуть в глубь вещества и дошла до атомов, но дальше атомов пойти она еще не имела сил и средств. Поэтому она временно остановилась на пороге мира атомов. Но так как атомы не были еще разделены, разрушены и разложены, то большинство ученых считало их вообще вечными и неразрушимыми.