Начинала петь Преображенская и в зале всё замирало. Не говоря о тембре голоса, к красоте которого просто нельзя было привыкнуть — он каждый раз потрясал и каждый раз становился тем открытием, о котором говорил Коутс, какая-то особая безыскусственность пения привлекала и завораживала.
Преображенская не была мастером вокального искусства. В её пении не было старания. Она просто отдавалась ему всей душой.
Она не могла петь иначе, как с большим душевным волнением. Так бывало всегда и не только на спектакле или в концерте, но и на репетициях. Я вспоминаю постановки «Орлеанской девы» и «Пиковой дамы» Чайковского, «Семьи Тараса» Кабалевского. У меня, у режиссера Шлепянова, у художника Дмитриева было столько забот! Но начинала петь Преображенская и словно какое-то волшебство — всё замирало. Глаза её блестели, большой эмоциональный напор вызывал слёзы. Не подумайте только, что пение её было сентиментально, слезливо. Она находилась на противоположном полюсе от подобных неглубоких эмоций. Но я часто видел, как слеза катилась по её щеке в момент, когда певица, казалось бы, должна быть отвлечена своими техническими задачами.
Когда она пела «Реквием» Верди, произнося латинские слова, которые, может быть и не все в зале понимали, она наполняла их глубоким чувством.
Преображенская была превосходным музыкантом. Она обладала большим музыкальным дарованием, отличной памятью. Всё остальное было стихийно.
Образ Преображенской был бы неполным, если б я не сказал, что она проявляла большую заботу о своей семье. У неё было четверо детей, которых она очень любила, жила их интересами.
Софья Петровна Преображенская всегда была далека от мелких театральных дел, всякая театральная мышиная возня была ей чуждой. Она приходила в театр жизнерадостной, приветливой, принимала участие в личных заботах артистов, была прекрасным товарищем. Уже через много лет после того, как я уехал из Ленинграда, Соня Преображенская продолжала меня расспрашивать о делах, о житье-бытье. Уже восемь лет её нет с нами. Всё меньше остается тех, кто помнит Преображенскую в пору расцвета.
Я так много её слушал, так много выступал с ней, мы были большими друзьями… Но легко ж рассказывать о таком исключительном явлении в искусствен таком цельном, неповторимом человеке, как Софья Петровна Преображенская? Это была великая певица.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Оперный и балетный репертуар Б. Э. Хайкина
Премьеры и капитальные восстановления[13]
П. И. Чайковский. «Пиковая дама». 1930.
В. М. Дешевов. «Лед и сталь». 1931.
Н. А. Римский-Корсаков. «Царская невеста». 1936.
П. И. Чайковский. «Евгений Онегин». 1937.
И. И. Дзержинский. «Поднятая целина». 1938.
Д. Б. Кабалевский. «Кола Брюньон» [Мастер из Кламси]. 1938.
Л. А. Ходжа-Эйнатов. «Мятеж». 1939.
В. В. Желобинский. «Мать». 1940.
М. П. Мусоргский. «Борис Годунов». 1940.
П. И. Чайковский. «Черевички». 1940.
Н. А. Римский-Корсаков. «Майская ночь». 1941.
И. Штраус. «Цыганский барон». 1942.
И. И. Дзержинский. «Кровь народа». Оренбург. 1942.
П. И. Чайковский. «Пиковая дама». Оренбург. 1942.
Ж. Оффенбах. «Тайна Канарского наследства». Оренбург. 1942.
В. В. Волошинов. «Сильнее смерти». Оренбург. 1942.
П. И. Чайковский. «Евгений Онегин». 1945, к.в.
П. И. Чайковский. «Орлеанская дева». 1945, к.в.
П. И. Чайковский. «Пиковая дама». 1946, к.в.
С. С. Прокофьев. «Дуэнья». 1946.
Э. Ф. Направник. «Дубровский». 1947, к.в.
М. И. Глинка. «Руслан и Людмила». 1947, к.в.
И. И. Дзержинский. «Князь-Озеро», 1947.
Дж. Верди. «Аида». 1948, к.в.
Ж. Бизе. «Кармен». 1948, к.в.
М. П. Мусоргский. «Борис Годунов». 1949, к.в.
А. Г. Рубинштейн. «Демон». 1949, к.в.
Ш. Гуно. «Фауст». 1949, к.в.
П. И. Чайковский. «Мазепа». 1950.
Д. Б. Кабалевский. «Семья Тараса». 1950.
Л. Б. Степанов. «Иван Болотников». 1951.
С. С. Прокофьев. «Повесть о настоящем человеке». 1948, концерт. исполнение.
П. И. Чайковский. «Спящая красавица». 1952.
М. П. Мусоргский. «Хованщина». 1952.