— Ваша миледи, — сказал он, — представляется мне презренным созданием, но все же, обманув ее, вы сделали ошибку: так или иначе, вы нажили страшного врага.
Говоря это, Атос внимательно смотрел на сапфир в оправе из алмазов».
С содроганием смотрим на него и мы. Молодой Атос — граф де ла Фер — подарил кольцо своей жене в ночь любви. Жена оказалась заклейменной преступницей. Пришлось ее повесить в лучших рыцарских традициях. Кольцо пропало, чтобы через много лет вновь объявиться на пальце друга. Атос в смятении.
«— Вот что, д’Артаньян, — сказал он через минуту, — снимите с пальца это кольцо или поверните его камнем внутрь: оно вызывает во мне такие мучительные воспоминания, что иначе я не смогу спокойно разговаривать с вами… Погодите… покажите-ка мне еще раз этот сапфир. На том, о котором я говорил, должна быть царапина на одной из граней: причиной был один случай».
Царапина на грани! На кабошоне писателя тоже есть царапина. Еще одно доказательство подлинности его слов! Наше дыхание перехвачено. Черная тень повешенной падает на разгоряченные головы. И вдруг нас осеняет: царапина-то на грани! На грани! Кабошон по самому своему определению не может иметь граней, как не может иметь граней куриное яйцо.
Притязания экс-фантаста оказались беспочвенными. Однако это, как пишут иные рецензенты, нисколько не умаляет древности и красоты принадлежащего ему сапфира. Но и только.
Другой, подлинный, сапфир волнует нас. Впервые он блеснул осенним вечером на безымянном пальце С. А. Ермолинского, известного кинодраматурга, автора сценариев ряда популярных фильмов, в том числе «Неуловимых мстителей» и «Эскадрона гусар летучих». Это было в Переделкине, на даче В. А. Каверина. Вениамин Александрович сказал о перстне всего два слова, но они заставили забыть обо всем на свете. Перстень притягивал как магнит, он был тщательно рассмотрен и запечатлен в памяти.
Это был перстень М. А. Булгакова!
Тонкий золотой ободок, поднимающийся четырехугольным кастом. В него вставлен сапфир цвета выгоревшего василька. У основания камень кажется светлым, к вершине темнеет. В нем проблескивает едва уловимый фиолетовый огонек (Саят-Нова, возможно, так сказал бы о цвете сапфира: «Райхан, который увидел и запомнил фиалку»). Сапфир огранен кабошоном редкой пирамидальной формы: в основании прямоугольник размерами примерно семь на пять миллиметров, далее он закругляется, но ребра пирамиды сохранены и при взгляде сверху напоминают косой андреевский крест. Размер камня — с горошину. В нем при внимательном рассмотрении видны включения в виде мелких пузырьков.
Вот история сапфира, которую мы услышали от Сергея Александровича Ермолинского. Некоторые обстоятельства уже описаны писателем в книге «Драматические сочинения», которая вышла в 1982 году. Она бесценна для нас первым подробным и сердечным очерком о жизни М. А. Булгакова.
После смерти друга Сергей Александрович пережил войну и послевоенные мытарства. В 1949 году он оказался в Москве без жилья и без работы. Временно поселился у Елены Сергеевны Булгаковой, вдовы писателя. Самое ценное, что у него было, — это пьеса о Грибоедове, которую согласились прослушать во МХАТе. Процедура читки достаточна нервна, так как актеры с голоса примеряют роли на себя. Горе пьесе и автору, если роли не находятся. (Впрочем, ситуация эта хорошо известна по булгаковскому «Театральному роману».)
Сергей Александрович, собираясь в театр, нервничает, непрерывно курит. Никак не завязываются тесемки на папке с рукописью. И тут Елена Сергеевна достает перстень, который сберегла в голодные и безденежные годы.
— Надень его, — сказала она. — Он поможет. Если будет плохо, поверни камнем вверх. Сапфир начнет испускать праны добра на слушателей…
Конечно, «праны» существуют только в индийских легендах, но читка прошла успешно. Правда, пьесу поставил не МХАТ, а Театр имени К. С. Станиславского, который был только что образован. Собственно, со спектакля «Грибоедов» он и начался. Пьеса имела успех, автора вызывали…
До самой смерти в феврале 1984 года Сергей Александрович не расставался с перстнем. Он носил его на безымянном пальце левой руки. Когда камень был повернут внутрь, перстень походил на обручальное кольцо и не привлекал внимания. А когда он смотрел вверх, нас завораживало мерцание синего сапфира Булгакова и отчаянно голубых глаз Сергея Александровича.
Ныне перстень хранится у Татьяны Александровны Луговской, вдовы С. А. Ермолинского.
Перстень Шаляпина. В пару к перстню Булгакова расскажем еще об одном талисмане. Сделаем это со слов Марина Бончева, болгарского журналиста.