Д. В. Щедровицкий Беседы о Книге Иова.
Предисловие
Книга Иова – одна из самых загадочных и удивительных книг Ветхого Завета. Многие теологи, философы и поэты изумлялись тому, что она вообще вошла в библейский канон. Одни утверждали, что книга эта – по сути своей богоборческая, предъявляющая Богу неподобающие, еретические претензии по поводу того, что в мире нет справедливости, что он полон зла и в нем страдают невинные. При этом ссылались, например, на такое высказывание Иова:
Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же? (Иов. 9, 24)
Другие утверждали, что, наоборот, эта книга прославляет человека-праведника, который, даже перенося немыслимые мучения, невинно страдая, остается верен Богу. В поддержку второй точки зрения приводился, например, следующий стих:
Вот Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его! (Иов. 13, 15)
Книга Иова вызывала, таким образом, самые противоположные оценки. Но в чем сходились все без исключения исследователи, так это в признании ее необычайной философской глубины и поэтической красоты. Датский философ Сёрен Кьеркегор, посвятивший Книге Иова одно из наиболее известных своих произведений «Страх и трепет», говорит, что у Иова «истина выражается убедительнее», чем у древних греческих или новейших университетских философов. Русский религиозный мыслитель Н. А. Бердяев пишет: «Книга Иова – одна из самых потрясающих книг Библии». Немецкий теолог XIX века Филипп Шафф утверждает: «Книга Иова возвышается, как пирамида, в истории литературы, без предшественника и без соперника». Английский историк и философ Томас Карлейль так высказывается о Книге Иова: «Я полагаю, что ни в Библии, ни где-либо еще не встречается ничего равного ей по литературному достоинству». Английский поэт Альфред Теннисон называет Книгу Иова «самой возвышенной поэмой древнего и настоящего времени». Она была любимой библейской книгой великого Гете. Так, в прологе «Фауста» звучит диалог Бога с сатаной, подобный тому, который является завязкой всего действия Книги Иова. Всего в «Фаусте» насчитывается свыше 200 реминисценций из этой книги. Виктор Гюго называет Книгу Иова «величайшим произведением человеческого ума», т. е. как бы признает ее первенство среди всех философских творений человечества. Ломоносов, восхищенный Книгой Иова, написал «Оду, выбранную из Иова» – поэтическое переложение глав 38-41. Книге Иова особое внимание уделял Пушкин, говоривший, что в ней заключена «вся человеческая жизнь». Более того, великий поэт даже специально изучал древнееврейский язык с намерением переводить Книгу Иова на русский.
Вот об этой книге, единственной в своем роде во всей мировой литературе, мы и будем говорить.
... Несколько замечаний редакционного характера. Текст книги разделен на лекции, соответствующие главам Книги Иова. После древнееврейских и греческих слов в угловых скобках дается их русская транскрипция; звук, соответствующий древнееврейской букве ?, транскрибируется с помощью знака «ґ»[1] (произносится сходно с украинским «г»). Библия цитируется по Синодальному переводу, за исключением тех случаев, когда автор дает свой перевод, на его взгляд более точно передающий смысл оригинала. При этом в библейских цитатах в квадратных скобках приводятся слова автора, вставляемые для связности речи или как пояснение. Кроме того, автор оставляет за собой право в отдельных случаях при цитировании Синодального текста производить некоторые лексические и грамматические изменения в целях уточнения перевода. В ссылках на текст Библии используются стандартизованные сокращения названий входящих в нее книг (соответствие сокращений полным названиям можно установить по Библейскому указателю).
Доработанный и снабженный дополнительным справочным аппаратом вариант настоящей книги предполагается в дальнейшем включить в состав многотомника «Введение в Ветхий Завет» (на данный момент издательством «Теревинф» опубликованы три первых тома; кроме того, отдельным изданием выпущено толкование на Книгу Даниила: Щедровицкий Д. В. Пророчества Книги Даниила. 597 год до н. э. – 2240 год н. э. – М.: Теревинф, 2003. – 278 с.). Замечания и пожелания читателей данной книги будут приняты во внимание при подготовке соответствующего тома.
Автор также выражает глубокую благодарность всем лицам, оказавшим помощь при подготовке настоящей книги к изданию, и в особенности – М. С. Алерганту, Г. М. Дербаремдикеру, Р. П. Дименштейну, М. А. Крутикову, С. В. Кургалимову, И. В. Лариковой, Л. С. Ларикову, М. Н. Овчинниковой, С. Г. Пирогову, Ю. И. Хаткевичу, П. Н. Цыплакову, Ш. Шпруте, А. Г. Яковлеву и Ю. Г. Яниковой.
Лекция 1 Почему страдает праведник? Ответ Шумера и Египта
Книге Иова принадлежит в масоретской Библии третье по счету место в разделе Кетувим (Писания). А в Септуагинте она следует за Книгой Есфирь, одновременно и замыкая корпус исторических книг, и открывая корпус книг поэтических и философских: вслед за ней сразу идет Псалтирь.
Место, которое занимает Книга Иова в Священном Писании, обусловлено тем, что она традиционно рассматривалась как очень древняя. Существовало предание, что по сроку создания эта книга предшествовала самому Пятикнижию, являясь древнейшей поэтической книгой и одновременно старейшей из «книг премудрости».
Сам Иов предсказывал, что его слова на веки вечные сохранятся в памяти человечества. И хотя предречение Иова выглядит как пожелание, всё же его смысл – пророческий:
О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге
Резцом железным... на вечное время на камне вырезаны были! (Иов. 19, 23-24)
Это предсказание Иова сбылось. В памяти человечества, словно на вечном камне, как бы железным резцом «начертаны слова» Иова: его безысходный плач, его непрестанное взывание к Богу, его философские вопрошания и утверждения.
Обратим внимание еще на одну деталь: здесь говорится о весьма архаичном способе записи. Похоже, что во времена Иова писали еще не на коже, даже не на глине, как в древнем Междуречье, а «резцом железным... на камне» (буквально «на скале» – др.-евр. ??? <цур>). Надписи на камне относятся к самым древним письменным памятникам человечества. В связи с этим возникает вопрос не только об авторстве, но и о способе записи книги. Кто записал речи Иова, кто придал им литературную обработку, когда написана книга, где создана, где жил сам Иов и кем он в действительности был? Мнений существует множество. Высказывалось и такое: книга-де написана довольно поздно – во время вавилонского пленения или даже после него, а сам автор жил где-то на северо-западе Аравии и был иудеем, бежавшим из Иерусалима от войск Навуходоносора. Якобы во времена вавилонского царя Набонида (VI в. до н.э.) его стада и всё имущество подверглись разграблению халдеями (ср.: Иов. 1, 17), и сам он пережил страшные бедствия. Но когда, мол, вавилоняне из Аравии ушли, к нему возвратились богатство, слава и прочие утраты. Это мнение с легкостью опровергается содержанием самой книги, а также независимыми от нее упоминаниями Иова в Писании. Дело в том, что в Книге Иезекииля Иов дважды называется рядом с Ноем, а, следовательно, оба они считаются древнейшими праведниками. Иезекииль жил как раз в VI веке до н. э., и если бы Иов был его современником, то вряд ли удостоился бы упоминания в качестве столь древнего и авторитетного лица.
Другое мнение «поселяет» Иова к востоку от Святой земли, где-то в краях арамейских, граничащих с Междуречьем, – и, соответственно, считает его арамейским мудрецом, хотя и не опирающимся на иудейскую традицию, но всё же как-то с ней связанным (арамейские родословия достаточно четко представлены в Библии).
Однако наиболее аргументировано то мнение, согласно которому этнически Иов – эдомлянин (идумей), потомок Исава. Как известно, эдомляне, происходившие от праотцев Авраама и Исаака (но не от Иакова), в определенной мере сохраняли воспоминание о завете Господа с патриархами и отчасти соблюдали основные заповеди этого завета – правда, в некоторой степени искаженные и «объязыченные» последующими поколениями. Эдомляне были как бы двоюродными братьями израильтян, т. е. родственниками достаточно близкими, говорившими на сходном языке, имевшими ряд похожих черт в мировоззрении; но тем не менее эти два народа со временем стали чужды друг другу, а иногда и враждовали между собой.