Свобода слова для губернатора Дерягина была, в самом деле, не пустой звук. Прессу он чтил, но никогда с ней не заигрывал. «Я успеваю прочитать все местные газеты, пока поднимаюсь утром на работу в лифте с первого этажа на четвертый», – услышал я как-то от него убийственный комментарий по поводу цены всех наших журналистских усилий. Горькую пилюлю пришлось проглотить, ибо знали: Дерягин всегда искренний и ни один местный журналист никогда не бросит в него камень, мол губернатор зажимает критику. Раз даёт честно высказаться всем, почему ему – губернатору Дерягину – нельзя сказать то, что он о нас думает.
Впрочем, к теме прессы мы много позже с Александром Васильевичем вернулись. Когда он уже избавился от губернаторских регалий и пребывал в должности президента Калужского научного центра (КНЦ). Было ясно, что местные газеты он всё-таки читает дольше, чем время подъема лифта на четвертый этаж. Я понял это в том числе и по хорошему знанию материалов нашего независимого еженедельника. Оценке остроты затронутых в ней тем. А также – неожиданному вопросу: «А ты в союзе журналистов-то состоишь?» «Нет. А зачем?» «Хочешь дам характеристику для вступления?» Честно говоря, я минуту колебался: соглашаться, или нет? В предложении Дерягина меня прельщало лишь одно: возможность получить развернутый автограф известного физика-теоретика, члена-корреспондента Академии Наук. Показал бы на старости лет детям и внукам. Но стойкое нежелание говорить… точнее, молчать строем всё-таки перевесило, и я отказался. Дерягин понял.
Тема прессы всё-таки продолжала связывать нас с Александром Дерягиным ещё долгое время. Как член-корреспондент РАН он регулярно получал журнал «Вестник РАН», который приходил в Калужскую область всего-то двум подписчикам, действующим членам Академии – Александру Дерягину, и академику Владимиру Кирюхину с Калужского турбинного завода. Вот за этим интереснейшим научным изданием, а также просто поговорить с мудрым собеседником о науке и людях в ней я регулярно и захаживал к Александру Васильевичу в его маленький кабинетик в КНЦ. Брал почитать «Вестник», дабы не прокисли мозги на провинциальных анекдотах. После Александр Васильевич относил журналы в областную библиотеку – в качестве подарка всем любознательным. Пусть, мол, народ просвещается…
Он и остался в памяти многих как губернатор-просветитель, интеллектуал, убежденный либерал и просто чрезвычайно порядочный управленец. Впрочем, эта стезя эта сегодня не особо котируется. Скажем так: она не в тренде. Если и выпадает некоторым на неё ступить, то, видимо, в качестве исключений. Отдельных элементов. Слишком, видимо, редкоземельных…
Забытый Колумб межпланетных пространств
(Конструктор Георгий Бабакин)
На стене в моей рабочей мастерской, где теснятся инструменты, вилы, грабли, метлы, а также триммер «Штиль» и газонокосилка «Партон» – короткая полка с книжками и всего одно фото. На первой – пушкинская «История Петра», томик Руставели, два шикарных тома из Ленинского ПСС – периода Первой мировой, книга бесед с Мерабом Мамардашвили и юбилейный буклет предприятия, где в его калужском филиале всем этим хозяйством я в свою нынешнюю пенсионерскую бытность заведую – НПО имени выдающегося самолетостроителя страны Семёна Алексеевича Лавочкина. Но с фотографии в мастерской на меня смотрит не он, а его приемник – тонкое аристократическое лицо, слегка усталый взгляд, на груди звезда Героя Соцтруда и маленький золотистый кругляшок – Ленинская премия. Георгий Николаевич Бабакин – человек, о котором сегодня мало кто помнит.
Фотопортрет Бабакина попал мне в руки почти случайно. На фирме шла очередная компания по уничтожению старых документов с грифом «ДСП», и среди потертых рулонов чертежей, отживших свой век служебных записок и истлевших докладных нечаянно обнаружилась большая стопка старых черно-белых фотографий. На них один и тот же человек («тонкое аристократическое лицо, усталый (да, нет, пожалуй, ещё и не совсем усталый, а добродушный и живой) взгляд») в разные периоды жизни: молодой в летней футболке с маленьким сынишкой в обнимку; всё еще молодой и жизнерадостный с родственниками на даче; уже в более солидном возрасте среди военных с генеральскими звездами за изучением хитрых космических приборов; серьезный за столом в президиуме какого-то важного научного сборища; где-то в далеких 60-х на улицах Европы на фоне городского фаэтона запряженного осанистой лошадкой. Плюс – несколько рисованных, чувствуется, ещё на старых кульманах схем выхода на лунную орбиту первых наших межпланетных кораблей. Наконец – ещё одно фото, совсем старое: интеллигентное мягкое лицо молодого военного в фуражке, прапорщик-артиллерист. И подпись на обратной стороне – Николай Бабакин. Отец будущего покорителя межпланетных расстояний…