Ведущий: Я хочу посмотреть на проблему под другим углом: Вы говорите, сто это единственный либеральный канал. В принципе, я считаю НТВ абсолютно либеральным каналом, но если подходить формально, прописывать все это на бумаге, то, конечно, доля государства в НТВ есть, и это не секрет. Поэтому мы говорим, единственный негосударственный канал, абсолютно независящий от государственного бюджета вообще, это проект ТВС. Константин Ремчуков представлял интересы Олега Дерипаски и Романа Абрамовича. То есть, другой группы. Правильно?
Ремчуков: Олега Дерипаски.
Ведущий: В основном, Олега Дерипаски. Это две группы крупных предпринимателей, хотя Чубайс и государственный деятель. В этом тоже есть некое противоречие. Давайте попытаемся понять, почему это проваливается. Почему это нельзя спасти, а, если можно, то как?
Ремчуков: Во-первых, я хочу сказать, и Олег Киселев, я думаю, подтвердит, что в первые месяцы работы над этим проектом, не было никакого деления на группы. Когда мы сидели ночами, выписывали Устав или договор между некоммерческим партнерством и ТВС, то не было даже намека на какое-то деление. Поэтому, мне кажется, что аспект разделенности акционеров на этом канале преувеличен. Это не соответствует моему эмпирическому опыту и ощущениям. Второй момент. У нас был изначальный мотив — сохранить журналистский коллектив и сохранить независимый канал. Потом, когда мы начали подходить к этому с точки зрения бизнес-моделей, мы заявили о том, что нас интересует капитализация канала. То есть, рыночная стоимость этого канала через ряд лет. И поэтому на первой встрече с журналистским коллективом я, помню, сказал, что операционный доход в ближайшие годы не является целью нашего развития. Операционный доход как источник роста стоимости этого бизнеса чтобы через три года выйти на самоокупаемость и рост доходов уже в последующие периоды. Не получилось. Банальная причина. Акционеры выполнили свои обязательства по финансированию канала, хотя в прессе создается впечатление, что акционеры не финансировали канал. Бюджет канала, скажем, 80 миллионов дола- ров, я не помню точно, состоит из 40 миллионов, которые привнесут в деятельность акционеры, и, скажем, 40 миллионов, которые канал должен собрать на рынке рекламы. Так вот, 40 миллионов, которые от акционеров, они есть, и даже больше. А вот с рынка было собрано в 4 раза меньше, чем запланировано. Почему? Потому что на рынке действовал монополист, с которым мы не стали сотрудничать, — «Видео- Интернешнл». Создали собственную компанию, которая обешала, что она соберет эти деньги, но деньги собраны не бы ли. Будь у нас те 40 миллионов, которые мы должны были собрать на рынке как рекламные деньги, безусловно, никаких проблем не было бы, в том числе и с зарплатой. Еще более странным для нас оказалось, что рейтинг нашего канала на рынке рекламы стоит в 3 раза дешевле… То есть как будто бы мы рекламы собираем в 3 раза меньше на 1 пункт рейтинга, чем другие каналы. Вот в этом сказался прессинг монополистического рынка. Суть основной проблемы в том, что, с одной стороны, лицензия была не у акционеров, а у некоммерческого партнерства, и это не позволяло капитализировать либо положить ее в обеспечение привлечения ресурсов. Вторая причина была в том, что мы столкнулись с невиданной монополизацией рынка, которая не позволила независимой компании собрать деньги.
Ведущий: Олег, лицензия и монополизация рекламного рынка — две главные причины.
Киселев: Пожалуй, я бы назвал еще несколько причин. Я не стану скрывать, что не всегда аргументированы, не всегда обоснованы инстинктивные попытки акционеров контролировать процесс: не договариваться между собой, не находить общую линию поведения и общую методологию деятельности, а именно контролировать, — такая немножко наивная ситуация в России, которая вполне нами понимаема. Неумение договариваться и отсутствие толерантности серьезнейшим образом затянуло процесс. Отсутствие естествен ных знаний, опыта, умения и даже инстинктов договариваться в коллективе, которые только сейчас вырабатываются среди российского бизнеса, и вырабатываются, например, в рамках бюро РСПП, в работе которого и мы с Константином тоже принимаем активное участие. Оно пока отсутствует и в обыденной жизни. И я должен вам сказать, мы потеряли много времени, много сил и, в общем-то, наверное, много средств, пока нашли общую точку соприкосновения. Но даже после того, как мы ее нашли, а случилось это в начале мая этого года, все-таки последовал шаг одной из сторон акционеров с предложением разойтись в этом проекте. И оставить этот проект для какой-то очень монолитной, ясной стороны. Message был такой: мы с вами разные по бизнесу, разные по пониманию бизнеса, разные по пониманию ситуации — давайте разойдемся. Поэтому я думаю, что я не стал бы сейчас скрывать того, что неумение договариваться в среде российского бизнеса — самая большая беда. И оно тоже повлияло на ситуацию, в которой мы сейчас находимся.