Чем дело тогда закончилось, А.Я. не знает. Она ушла в отпуск, и об этом никто больше не вспоминает.
«Но было ясно, что развязал пациента кто-то из сотрудников больницы – тот, у кого был ключ от двери. На записях с камер посторонних людей мы не обнаружили».
А.Я. говорит, что по технике пожарной безопасности в наркодиспансере не должно быть решеток на окнах… но они есть, на «застежках».
«К каждой решетке – свой ключ. Боимся, подумать, что будет при пожаре, пока найдешь этот ключ, пока откроешь решетку, потом окно, точно погоришь».
Еще одна неприятная история, которую застала А.Я. тоже случилась с наркоманом.
«Погиб… К нему вообще были приставлены два охранника, когда у него была «ломка» – они обязаны были наблюдать за ним, так как на его спине врачи закрепили катетер. Но… он так вертелся и кричал, что в катетер попал воздух… пациент сразу же умер. Потом приходила полиция разбиралась, почему за этим не проследили ответственные за это люди…»
Алкоголиков привозят в наркодиспансер в основном в бессознательном состоянии, уже после словленной «белочки».
«Кстати, люди ошибочно думают, что «белочку» вызывает алкоголь. На самом деле – галлюцинации алкоголики видят из-за недосыпа, ведь они так возбуждены, что не спят по несколько дней. Наркоманы, в отличии от алкоголиков, всегда агрессивны. Поэтому различить их нетрудно. Пьющих, конечно, всегда было и будет больше. Пьют в основном водку – она дешевая и доступная. А еще сейчас пьют шиповник. Это стало модно, как когда-то одеколон. Что касается наркотиков, на первом месте – спайс. Отравление этой дрянью сейчас практически уравнялась со статистикой алкогольных отравлений. Причем, употребляют его как раз по большей части люди после 20-ти, а не подростки, как пишут в СМИ. Это говорит наша статистика. На втором месте после спайса нам встречаются пациенты с отравлением амфетаминами. Ну, и на третьем месте – травка. Героинщиков мало. Героин стало трудно доставать. Так популярный некогда «крокодил» сейчас не употребляют вообще».
А.Я. не верит в то, что алкоголика или наркомана можно вылечить. Такие люди могут лишь «временно завязать».
«У нас бывали случаи, когда пациент, прошел лечение, реабилитировался, мы его выписываем, а наутро он снова попадает к нам с сильным алкогольным опьянением, просто в бессознательном состоянии. Ну а наркоманы также – его мы выводим из этого состояния, облегчаем ломки, лечим – но он возвращается домой, в тот же круг знакомств и снова за свое. А даже если его оберегают от такого общения – он схватится за иглу при первых же жизненных трудностях. Одного лечения тут мало, нужна социальная и психологическая работа».
О лекаре души.
В абсолютно здоровом мире безумие – единственная свобода. Джеймс Грэм Баллард
На часах еще нет восьми утра, когда 63-летняя N.N. заступает на дежурство. Она уверена, что «никакие лучшие медикаменты не заменят душевного тепла, которое так необходимо пациентам психбольницы».
– Помните, как у Булата Окуджавы – «страданье вылечить страданьем, а душу греть теплом….»
– А выбор психиатрии не случайный?
Она улыбается.
– Да. Я ведь раненый целитель… Собственная депрессия в студенческие годы определила мою будущую профессию.
По пути в ординаторскую её ловит в коридоре пациентка Марина. У Марины – шизофрения. N.N. говорит, что причина серьёзных психических расстройств – наследственность, а повод – психотравмы, которые могут спровоцировать острое проявление симптомов болезни.
– У женщин роды, у мужчин – служба в армии, кризис, депрессия, запои. Чем сильнее звено, тем меньше провокаций надо, чтобы проявилась болезнь. От этой пациентки когда-то отказалась мать. Кем была она, нам даже неизвестно. Долгое время Марина не подозревала, что она – приёмная дочь. Всё это не прошло бесследно…, – говорит усталая женщина и опускает веки, под ними – горячо.
– Здравствуйте, N.N.! А я хочу вам сыграть! – с сумасшедшей полуулыбкой бежит к нам женщина неопределенного возраста в застегнутом на две пуговицы желтом халате.
– Ну, пойдем! – врач, не переодевшись, вслед за Мариной подходит к фортепиано, которое стоит в зале, он же – столовая.
Марина начинает петь: «Я несла свою беду по весеннему по льду…» – ее голос колоколом звенит в старых стенах этой унылой больницы, пролетая через три этажа человеческого горя. «Обломился лед – душа оборвалася, камнем под воду пошла, а беда – хоть тяжела, а за острые края задержалася».
Марина поет громко, дерзко бьет по клавишам.