Выбрать главу

Я даже не знаю, простил ли меня сын. Его ко мне не пускают. Ко мне вообще никого не пускают. Здесь тотальный контроль. Нам можно только в туалет выходить раз в сутки. Прогулки и встречи с родными запрещены. Единственный мой сосед – Игорь. Его прозвище – Кровожадный. Он убил 11 женщин. Кровожадный их насиловал, потом убивал, распарывал им животы и пил вытекающую кровь. Он до сих пор требует кровь. Говорит, она дает ему силы жить. Ходит из угла в угол, шепчет что-то, читает мне стихи Горького. «Это Горький, знаешь? Максим». Горький. Удивительно, что вообще в своей жизни что-то читал. «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно. Дни и ночи часовые стерегут мое окно»…

В общем-то, остальные строки он не знал, а эти четыре повторял без умолку. И они дисгармонировали с его свирепым одутловатым лицом, с этими сросшимися бровями, здоровенным носом, сероватыми зубами. Честно говоря, побаиваюсь я такого соседства. Сижу тихо, пишу это. Этот дневник я надеюсь, отдадут Олегу – моему тринадцатилетнему сыну. И тогда он поймет меня и простит. Не могу поверить, что не увижу его. За день до того, что я наделал, мы ходили в парк …

«Пап, а что между тобой и мамой происходит?» – спросил он меня…

«В смысле?»

«Ну, она все время молчит, плачет в ванне».

«И что?»

«Она тебя не любит больше, да?»

«Нет, ты что! Все отлично. Просто во всех парах такое происходит – кризис».

«А может кто-то другой у нее есть?»

«Не смей такого говорить! В жизни мамы есть только ты и я!»

Я тогда сильно разозлился на него, накричал и дальше мы шли по парку молча.

…Дни и ночи часовые стерегут мое окно…

Мы познакомились с его мамой за одиннадцать месяцев до того, как она родила мне сына. Я шел по улице, через сквер – я любил гулять после работы в этом тенистом прохладном месте. Было начало июня, и жареное солнце подогревало голову. Я накрылся козырьком кепки и шел вдоль аллеи. Я разглядывал сидящих на скамейках людей – искал себе хоть кого-то. Уж слишком мне одиноко было. На тот момент я жил с отцом. Он был еще жив и без конца твердил, что пора бы уже жениться, что ему надоело, что я вечерами торчу с ним у телевизора, и что он уже давно и безумно хочет внуков.

«Я остался сиротой в войну, пережил ужас на НЭВЗ*, потом смерть твоей матери, уход Хрущева, я заслужил внуков или нет!» – смеялся он.

Я остановился у лавочки, где сидела одинокая девушка. Когда я присел к ней, то увидел, что она едва сдерживает слезы.

«Что с Вами случилось?».

«Ничего такого», – прошептала она, и ее глаз все же брызнули слезы.

«Расскажите, может, вам станет легче».

«Моя подруга так любила одного человека… моего друга детства, долго-долго, а сегодня он погиб под колесами одного мотоциклиста… гонял по трассе. Подруга плачет, у него никого нет, кроме нее… сейчас она в морге на опознании. Надо ехать к ней…», – она закончила и перестала плакать. «И я не сделала ничего…».

«Все, что можете сделать – поехать к ней» – ответил я ей.

«Ну да»….

Потом я поймал ей частника и оплатил такси, чтобы она приехала к подруге. Через неделю она сама мне позвонила, мы сходили в кино… она всегда с теплотой вспоминает это время – говорит, я ее поддержал. А еще через неделю я уже ночевал в ее квартире – родители подарили ей однушку после того, как она окончила ВУЗ… А через три месяца она уже была беременна Олегом. Это была ее третья беременность.

"Я делала аборт дважды. И, если я сейчас не рожу, боюсь, уже никогда… Прости, можешь уходить… В общем, я беременна… и оставлю ребенка".

Стремительно полетело время. Я стал жить у Леры. Мы вообще не ссорились, она благоговела перед тем, что я остался с ней. Видимо, через многое ей пришлось пройти в прошлом. За два дня до рождения Олега, от рака горла умер мой отец, так и не дождавшись внука.

Лера была и будет единственной женщиной, к которой я испытывал чувства. Любил ее красивое редкое имя, каштановые волосы, иссине-черные ресницы, зеленые глаза, покладистый характер, тихий голос. Она на удивление была терпеливой, ласковой, понимающей. Не расспрашивала о моих друзьях, не докучала. Вкусно готовила, гостеприимно принимала всех вошедших в наш дом знакомых. Верила мне и в меня. Имела шикарное тело и умела доставить им неземное удовольствие.