Инициатива в беседе — профессиональная норма для журналиста. Но как трудно бывает ее иногда добиться!
Не один десяток трудных бесед на счету репортера Г. Бочарова. Они часто ведут его по следам драматических ситуаций, сложившихся по вине чьей-то небрежности, равнодушия, разгильдяйства. Боря интервью у самых различных людей, репортер находит причины малоприятных, порою трагических событий…
В первую морозную ночь зимы паром, полный людей и грузов, отчалил от одного берега Камы, а к другому добраться не смог — застрял в ледяных наростах. Создалась аварийная ситуация из-за того, что руководители порта и переправы не вызвали вовремя катера-буксиры, не учли метеорологического прогноза, не проявили элементарной заботы о пассажирах.
Все эти «не» исследует журналист, чтобы объяснить происшедшее, исключить повторение недопустимых просчетов. Десятки людей стремятся изложить журналисту «все как было», чтобы помочь истине. Но есть единицы, виновные в происшедшем. Они уклоняются от вопросов, юлят, изворачиваются.
Труднейшее это дело: вести интервью с виновными в обнаруженном головотяпстве. Еще шаг в этом направлении — и путь журналиста пересечет трассу другой профессии, пойдет след в след с юридическим дознанием. Не такая уж редкость совместный труд журналистов-исследователей и юристов-следователей. Но для журналиста характерно объяснение нравственных аспектов, «моральная» точка отсчета. Вот как в истории с паромом.
Кульминация в разборе случившегося — беседа Г. Бочарова с начальником порта Г. Васиным.
«Никто в этой истории не повинен, — сказал начальник порта Васин. Никто. Так сложилась ситуация.
— У вас был прогноз? — спросил я.
— Не было, — ответил Васин. — То есть был.
— Вы могли послать катера за паромом сразу? — спросил я. — Сразу, когда паром застрял?
— Нет, — ответил начальник порта. — Они были заняты.
— Чем? — спросил я.
— Надо разобраться, — сказал Васин. — Сразу не ответишь.
— Ваши работники были грубы с пассажирами. Многие запомнили человека с бородой.
— У нас нет человека с бородой. (У знакомого читателям начальника переправы Н. Кузина прекрасная ухоженная борода. — Г. Б.)
— Измученных людей могли бы встретить на причале. Я уж не говорю об автобусе, например…
— В 2 часа ночи автобусы, что ли? Ведь паром приплыл в 2 часа ночи. Откуда автобусы? (Приплыл в 4 часа утра. — Г. Б.)
— Вы могли в ту ночь связаться с паромом, чтобы узнать реальную обстановку?
— Это дело моих людей, — ответил Васин. — Мне ни к чему подключаться к парому. Разговоры с ним велись по рации…
— Рация не работала, — сказал я. — Жаль, что никто не может объяснить почему.
— Похолодание, — скомкано проговорил Васин, прощупывая мои знания в радиотехнике. — Внезапный мороз…
Моя любознательность уже выглядела неприличной, но я все же задал последний вопрос:
— Кто должен был заранее предупредить жителей Елабуги и Набережных Челнов о прекращении переправы через Каму?
— Мы, — ответил Васин, мучительно полупризнавая свои прямые служебные обязанности. — Но ситуация…
Наш разговор иссяк. Пересох».
Стоит включиться в это интервью, «прокрутить» его в своем сознании раз, другой, третий… Стоит для того, чтобы почувствовать себя в роли обеих сторон: наступающей и бесславно обороняющейся, чтобы почувствовать на губах горький вкус очень трудно дающейся самооценки виновного. Он еще не признал себя таковым, но частокол вопросов уже не оставил лазеек для оправданий. Ответы обличают сами по себе. Именно потому, что вопросы попадают в «яблочко».
В приведенном интервью ясно виден барьер между собеседниками. Барьер «компетентности — некомпетентности». Журналист знает о происшествии несравненно больше, чем обязанный знать начальник порта. Журналист побеждает с неоспоримым перевесом. Но такой победе предшествует кропотливейшая подготовка.
А как бы развивался диалог в другом случае? Можно представить себе, какую еще уйму барьеров понастроил бы начальник порта. И как с разбегу ударялся бы о них журналист, пытаясь с помощью наводящих вопросов получить истинную картину дел.
Дальше возможны были бы различные варианты.
Опытный журналист, уловив фальшь первых ответов, прервал бы беседу, чтобы из других источников ознакомиться с происшедшим. Журналист «необстрелянный», неопытный мог принять на веру ответы начальника, списать неувязки на объективные обстоятельства или, того хуже, не устоять перед демагогией.