Я не жалею о том, что был в свое время народным депутатом СССР. Тогда мне казалось, что депутатство — это возможность изменить нашу жизнь, сделать ее лучше. Тогда ведь было очень романтичное время. Но потом понял, что писатель не должен идти во власть. Это безнадежно.
Не думаю, что художник должен непременно находиться в оппозиции к власти. Когда пишу, у меня с властью нет никаких взаимоотношений. Для меня важны взаимоотношения с моими героями. Есть знаменитое письмо Льва Толстого писателю Боборыкину. Боборыкин призывал Льва Николаевича написать о земском движении. На что Толстой категорически возразил: «Я и часа не потрачу на это. Но я готов потратить всю свою жизнь, чтобы писать о любви, о жизни и смерти». Нас тоже власти все время призывали писать на злободневные темы — раньше о коллективизации, сейчас об экономических реформах. Нам все время заявляли, что мы в долгу перед шахтерами, электриками, врачами. На самом деле писатель никому ничего не должен.
1999
Непереводимое слово
Даниил Гранин (родился в 1919 г.) — выдающийся российский писатель и общественный деятель. Выпускник Ленинградского политехнического института, ушедший на фронт ополченцем с Кировского завода, он начал литературную деятельность после войны. Многим поколениям читателей известны его романы «Искатели», «Иду на грозу», «Однофамилец», «Картина», «Зубр», «Блокадная книга» (в соавторстве с Алесем Адамовичем), «Эта странная жизнь», «Вечера с Петром Великим». Человек, отмеченный столькими наградами (Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных премий СССР и России, кавалер орденов Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I степени, Дружбы народов, «За заслуги перед Отечеством» III степени), мог бы забронзоветь, облачиться в тогу пророка. Гранин держится просто, честен в своих книгах и в жизни, органически не приемлет парадности и фальши. Он по праву считается духовным лидером города. В нынешнем году наш собеседник был назван Почетным гражданином Санкт-Петербурга. В сознании подавляющего большинства земляков он давно уже Почетный гражданин, а законодатели наконец-то оформили решение на этот счет.
— Даниил Александрович, на рубеже 1980-х Вы возвратили в наше общество понятие «милосердие» Сейчас страна вновь ожесточилась: массовое обнищание, война в Чечне, теракты, сводки с «криминального фронта» сделали людей привычными к чужому горю. Как теперь вернуть милосердие?
— Это один из вопросов, на которые я не могу ответить. Вернуть милосердие — это вернуть нравственность, вернуть понимание своего долга, понимание, что у нас есть общество, народ, а не население. Я думаю, чувство сострадания, милосердия пришло из русской деревни. Помощь голодающим, погорельцам, дурачкам, блаженным, нищим — все это было неотъемлемой частью деревенской культуры, на которой во многом держалась русская культура. Не стало деревни — не стало и культуры. А город — он прагматичен, жесток.
Мой отец был лесничим. На Новгородчине, где мы жили, во многих избах были лотки. Прохожий мог постучать по этому лотку, оставаясь невидимым для хозяев, и туда спускали печеную картошку, кусок пирога или просто хлеб. Как тогда говорилось, «чтобы хозяин не гордился, а нищий не стыдился». Эта анонимность — признак высокой культуры благотворительности. Для нынешних меценатов, спонсоров почти немыслимо помогать безымянно. В России милосердие было развито до революции, существовало много домов призрения. Благотворительность была традицией царского двора. Практически все великие княгини занимались делами милосердия, и не от случая к случаю (как жены наших руководителей), а повседневно.
— Но из истории, которую Вы глубоко изучали, — истории Петра Великого, видно, государь-то был крут. Не он ли заложил жестокое отношение к маленькому человеку во имя высших интересов государства?
— Распространенное мнение о том, что Петр был жесток, — это мнение противников Петра. Две вещи, которые они приводят, — расправа со стрельцами и с сыном. Я считаю, поступить со стрельцами иначе Петр не мог — любого человека надо судить по законам его времени. Сами стрельцы на глазах десятилетнего мальчика творили ужасные злодеяния. Бунт за бунтом, заговоры. Что касается сына, — это дилемма, которая стояла перед Петром, очень тяжелая — и мучительная. Прояви он слабость, и дело, которое он затеял — втащить Россию в Европу, — могло погибнуть.