«Насколько велеречиво» — удивленно подумалось мне. Похоже, торговец мечтает однажды стать дворянином и не брезгует чтением книг во время долгих путешествий.
— Готов предстать пред судом, чистосердечно раскаяться и заплатить виру. Если же госпожа снизойдет к моим извинениям, то прошу принять этот скромный дар — на лавку опустился небольшой тяжелый мешочек.
— Я принимаю извинения — после небольшой паузы ответила сильга и все облегченно выдохнули. Дело решено благополучно.
Встав, я кивнул на прощение стоящему за трактирной стойкой старому Фрилору. Слова ни к чему. Мы успели попрощаться прошлым вечером, а говорить слова прощания перед самым отбытием… плохая это примета.
Стражи уже покинули постоялый двор. Уверен, вскоре по городу разнесется весть о случившемся. Но Люпон от этого не пострадает. Наоборот. Ради дальнего родича он смирил собственную гордыню и унял жажду мести. Осудят его несдержанность и жажду постельных утех, но похвалят его верность семье.
Проходя мимо торговца, я приостановился и тихо сказал:
— Смотри, Люпон. Сначала хватаешь за руку, затем тащишь силком в шатер,… а потом приду я и сожму гордость твоих чресл в раскаленных клещах. Чуть охолони. Тебе ведь уже далеко за сорок.
— Тьма попутала… — хрипло отозвался тот — Я бы сам никогда…
— Тьму не наказать. А вот тебя… помни о Люфене. Он будет уже второй из вашего рода, чью жизнь я прерву. И первый, твой двоюродный дядька Луцон, был мною сам знаешь за что подвергнут пыткам и казнен. Как посмотрят на вас люди, если каждый десятый из рода вашего был казнен за надругательства над женщинами… и мужчинами…
— Луцон позор рода нашего. И Люфен.
— Смотри, чтобы однажды так не сказали о тебе самом. Уймись.
— Рург… прояви милосердие к кузену моему Люфену — торговец шептал едва слышно, судорожно вцепившись в рукав моей куртки — Может нажмешь на нож чуть посильнее? Хлынет кровь,… он умрет быстро… к чему пытать приговоренного к смерти? Светлая Лосса… пощади душу Люфена…
Высвободив рукав, я молча шагнул мимо и вышел на солнечный двор. Двери расположенной слева конюшни распахнуты настежь, мальчишки выгребают навес и таскают на вилах пучки соломы. Две моих лошади стоят там же.
Первым делом я повернулся к зданию постоялого двора и глубоко поклонился, благодаря за столь добрый приют. Прошептал положенные слова молитвы. И вновь повернувшись, зашагал к лошадям. Меня обогнала стройная сильга, спешащая чуть правее — там нетерпеливо переступала рыжая кобыла неплохих кровей.
— Я поеду с тобой — на ходу бросила девушка.
Я промолчал. Не из согласия. Пусть проедет со мной десяток лиг. Вдруг Люпон не настолько рассудителен как мне показалось? Каждого может настолько ослепить ярость и месть, что в голове не останется места для трезвого мышления. Каждый день на лесных и горных дорогах пропадают люди,… а затем в чащах или среди холмов находят растерзанные диким зверьем останки… В каждом из нас есть что-то от бешеного лютого зверя…
Глава 2
Беспрепятственно пройдя через западные врата Элибура, мы оказались на широкой дороге находящейся в прекрасном состоянии. В ведении городского губернатора находились десятки лиг дорог, шестнадцать мостов и две дюжины дозорных башен и досмотровых постов. И как человек часто и много путешествующий могу твердо заявить — за ними следили отменно. Городская казна не тратится впустую и не тратится на личные нужды кого-либо. За тем как используется каждый государственный медяк пристально наблюдают, а где возможно вообще стараются обходиться бесплатной рабочей силой взятой с любой их трех местных тюрем и одной каменоломни. Это еще одна причина, по которой мне столь нравится Элибур. Не из-за тюрем, само собой, а из-за умелого хозяйствования губернатора. В годы его затяжного правления не случалось потопов на улицах, не воняло нечистотами, бегущая через город река давшая городу название, была настолько чистой, что из нее без опаски брали воду для кухонь. И рыба в ней не переводилась. Славно жить в таком городе. Жаль, что не везде так.
Поэтому мне всегда было радостно возвращаться в городок ставший почти родным за прошедшие годы. Но сейчас рано об этом думать — ведь я удалялся от Элибура, а не возвращался к нему.