Итак, поскольку дурные страсти и мир греха не могут совершенно быть далекими от нас, ни разумное действие производиться в наших душах, если только мы не будем в созерцании Бога, то посему и сие созерцание, распинающее миру удостоенных его, также является тайной Креста. Так и при Моисее оное созерцание горящей купины, являло тайну Креста, большую и более совершенную, чем та, которая была в призвании Авраама. Значит ли из этого, что Моисей был более совершенно посвящен в тайну Креста, чем — Авраам? Да и каким доводом мог бы кто подкрепить такое утверждение? — Ибо (надлежит знать) что тогда, когда Авраам был призван, в самом факте призвания еще он не был посвящен в эту третью тайну Креста, т. е. — созерцание, но это имело место позднее, после оного призвания, и не раз и не два, но часто, хотя у нас и не имеется достаточно времени, чтобы поведать обо всем. Напомню же вам (только) оное, чудеснее иных, созерцание, когда он явно узрел Единого Триипостасного Бога, Который еще не был возвещен в Троице. Ибо говорится: «Явися ему Бог у дуба Мамврийскаго и воззрев, виде, и се Трие Мужи, и притече в сретение Им» (Быт. 18:1). Вот, явившегося Единого Бога он видел в Трех Лицах». Посему говорится: «Явился ему Бог, и се Трие Мужи», и затем, подбежав навстречу к Ним, он беседует как бы с Одним, говоря: «Господи, аще обретох благодать пред Тобою, не мини раба Твоего». И они, вот, Три, как Один сущие, беседуют с ним. Ибо говорится: «Рече к нему: где Сарра жена твоя? Возвращаяся прииду к тебе во время сие в часы, и родит сына Сарра жена твоя». Когда же Сарра, услышав, засмеялась — «рече Господь: что яко разсмеяся Сарра жена твоя?» — Вот, Единый Бог — и Три Ипостаси, и Три Ипостаси — и Единый Бог; ибо говорится: «Рече Господь».
И таким образом на Аврааме совершилась тайна Креста. Исаак же сам собою был образом Пригвожденного, быв послушен своему отцу даже до смерти, как и — Христос (Богу Отцу); и данный вместо него овен, предзнаменовал Агнца Божияго, данного ради нас на заклание; и чаща, в которой овен запутался рогами, была тайной образа Креста, почему и называется «Чащей Савек», т. е. «Чащей Оставления» [23], как и Крест именуется «Спасительным Древом». И на Иакове сыне Исаака совершилась тайна и образ Креста: ибо посредством древа и воды умножилось ему стадо. Ибо то дерево прообразовало Крестное Древо, а та вода — божественное Крещение, которое в себе заключает тайну Креста: «В смерть Христову крестихомся» (Рим. 6:3), говорит Апостол. И Христос Древом и Водою, т. е. Крестом и Крещением умножил Себе на земле словесную паству. Но и еще отчетливее Иаков явил образ Креста: когда поклонился краю жезла и когда благословлял внуков, положив руки крест на крест. К тому же, будучи от начала до конца послушен родителям и посему возлюблен и благословен, и вследствие этого ненавистен для Исава, он таким образом всякое искушение доблестно перенося, в течение своей жизни имел совершаемую тайну креста. Посему Бог и сказал: «Возлюбих Иакова, Исава же возненавидех» (Мал. 1:2).
Нечто подобное и среди нас имеет место, братие. Ибо подчиняющий себя духовным отцам, согласно реченной апостольской заповеди: «Чада послушайте своих родителей» (Еф. 6:1), тот, — как по своему послушанию подобный возлюбленному Сыну Божию, и сам бывает возлюблен Богом; непослушный же, как чуждый подобия в отношении Возлюбленного Сына, и Богом ненавидим бывает. И как сбывающееся не только в отношении Иакова и Исава, но и всегда и среди всех, Премудрый Соломон, являя это, говорит: «Сын послушный будет в жизнь, непослушный же — в погибель».
Но разве сын послушания Иаков к тому же не в большую был посвящен тайну Креста, именно — в созерцание, благодаря чему человек более совершенно распинается и умирает греху, и живет для добродетели? — Да! Ибо сам он свидетельствует о себе и относительно Богосозерцания и спасения: — «Видех бо Бога», говорит, «лицем к лицу, и спасеся душа моя» (Быт. 32:30). «Где — те, которые, находясь в нашей среде, обнаруживают пустой и неправославный образ мыслей? — Пусть они выслушают, что Иаков видел лице Божие, и не только не лишился, вследствие сего, жизни, но, как сам он говорит, еще и «спасеся», хотя Сам Бог говорит: «Никтоже узрит лице Мое, и жив будет» (Исх. 33:20). Так что же, быть может, есть два Бога: Один, имеющий лице, подлежащее видению Святых; Другой же — имеющий лице, превосходящее всякую возможность видения? — Прочь, такой абсурд! — Но (это надо понимать в том смысле, что) зримое лице Божие есть не иное что, как божественная благодать и действие являемое на достойных. А то лице, которое отнюдь не может подлежать зрению, надлежит разуметь в том понятии, когда имеется ввиду превосходящее всякое описание и видение естество Божие: потому что никто, как написано, Бога в лице и в естестве и не видел и не возвестил.