Б.: Он говорит, что когда имеешь дело со скептиками, такое понятие как «достоверная информация» теряет свой смысл. Он уверен в одном: ваши книги будут опубликованы. Только не надо обращать внимание на то, что будут говорить скептики. Главное, что рано или поздно с вашим трудом ознакомятся нужные люди с открытым типом мышления. Этого будет достаточно для того, чтобы поменять русло событий в благожелательном направлении и тем самым предотвратить неминуемые беды.
Проект бесед с Нострадамусом, безусловно, оказался самым удивительным направлением моих исследований при помощи регрессивного гипноза, и если бы в моем распоряжении не было такого обилия экспериментального материала, как, например, горы магнитофонных лент и свидетели, я бы сама, очевидно, в это не поверила, и не только я. Не поверил бы в это и любой другой склонный к рациональному мышлению человек. Я понимала, что в связи с сенсационностью полученного материала, нас могут обвинить в попытке раздувания грандиозной шумихи и хаоса. Что касается меня, то мне все еще не верилось, что такое могло произойти в течение нескольких коротких месяцев. Ведь когда я начинала работать с Еленой, у меня не было даже представления о том, что такое катрен, или, иными словами, четверостишье, потому что, будучи писателем, я все-таки была не очень хорошим поэтом.
То же самое можно сказать о термине «центурия», или «столетие», который до сего времени я применяла только в прямом смысле этого слова. В конце концов, как можно тогда объяснить тот факт, что в течение всего нескольких месяцев мы стали серьезными знатоками работ Нострадамуса? Каким образом за столь короткий срок нам удалось расшифровать то, что считалось невозможным в течение четырехсот лет? Совершенно очевидно, это не могло быть связано с какой-то сверхинтеллектуальной деятельностью или прозорливостью участвовавших в трансцендентальной связи носителей, какими явились Елена и Брэнда. Здесь, скорее всего, присутствовала какая-то странная, непонятная нам потусторонняя сила. Каким-то образом, пользуясь методами, известными только Нострадамусу — великому мастеру предвидения, — нам посчастливилось «увидеть» то, о чем не приходилось и мечтать простому смертному, а именно: картины будущего. Мало того, что совершенно правильно разобравшись в полученном материале, Нострадамус умудрился так скрыть все это от глаз инквизиции, что зашифрованная в четверостишьях информация и по сей день, в большей своей части, остается недоступной даже тем, для которых, в принципе, она и была предназначена, то есть, будущим поколениям людей.
Поняв сложившуюся ситуацию, Нострадамус, очевидно, решил связаться с кем-то, кто помог бы ему донести судьбоносную для земной цивилизации информацию до сведения человечества. Поэтому, выбрав правильную временную нишу, правильный момент и правильных носителей, он приступил к осуществлению своего плана. Нострадамус был сильно расстроен тем, что даже просветленные, наделенные прогрессивными взглядами люди, проживающие в будущем, так и не смогли правильно расшифровать и понять смысл заложенной в катренах информации, которую сквозь многие столетия Нострадамус столь безуспешно пытался довести до нашего сведения. В Великом Провидце поражает любовь к людям, его непоколебимое желание помочь им. Вот почему, я думаю, он и решил выйти на прямые переговоры с нами. Можно себе представить, как долго он возился со своим «Магическим Зеркалом» для того, чтобы, наконец, это осуществилось. И еще. Мне бы никогда не удалось связаться с Великим Нострадамусом, не будь я вовлечена в работу по регрессивному гипнозу.
Теперь я стала понимать, что Елена была лишь своеобразным орудием или, если хотите, мостом, связавшим меня с Великим Учителем, и это стало возможным только благодаря самому Нострадамусу, потому что вероятность того, что мне самой удалось бы выйти на кого-то, кому в прошлой жизни приходилось быть учеником Нострадамуса, представляется нулевой. Должна признаться, что работа над этим проектом породила также много вопросов, на которые, к сожалению, пока ответов нет. Например, являлась ли и я заранее выбранным инструментом в проекте Нострадамуса? С июля 1986 года по февраль 1987 года из тысячи его четверостиший нам удалось перевести более трехсот. Объем проведенной за столь короткие сроки работы может поразить любого, однако факт остается фактом. Из-за огромного количества материала мне пришлось включить в настоящий том только часть расшифрованных катренов. Я преднамеренно выбрала именно те, которые современные исследователи работ Нострадамуса считают неразрешимыми или относящимися к весьма отдаленному будущему.