Д.: Как вы думаете, кому принадлежали эти глаза?
Е.: О! Я думаю, такие глаза могут принадлежать только Нострадамусу! Я имею в виду, что я знала: это был он. Нет, скорее, я была уверена, что это был именно он. За всю свою жизнь я не видела ничего более величественного, чем этот взгляд! Однако мне показалось, что он также пытался мысленно обратиться ко мне, давая понять, что предстоит очень важная работа.
Д.: (усмехнувшись) О да! Могу себе представить, какое это будет хорошенькое задание всем нам.
— Что, правда, то правда! — добавила Вал и тоже засмеялась.
Е.: Я вижу, вы оба собираетесь мне что-то сказать?
Должна признаться, что из всех проведенных мной сессий по регрессивному гипнозу эта была самой волнующей и странной. Я не говорю уже о Вал, для которой все это действительно было в диковинку. Кстати, она еле сдерживалась и спешила выплеснуть свои эмоции, рассказав подруге все, как было. Однако я попросила Вал подождать и дать возможность Елене высказаться первой. Я боялась, что, поделившись с ней нашими впечатлениями о происшедшем, мы, того не желая, можем спровоцировать Елену на излишнее разукрашивание деталей, что свело бы на нет подлинность ее повествования.
И только после того как Елена закончила свой рассказ, я позволила Вал выплеснуть все свои эмоции. Не заставляя себя долго упрашивать, она тут же с волнением принялась рассказывать Елене о результатах нашего сеанса. Я подключилась к разговору, и мы сообщили ей, что на нее действительно возлагается большая ответственность за успех мероприятия, и в связи с этим ей следует строго придерживаться определенных инструкций, поступивших от самого Нострадамуса. Однако, когда мы закончили, оказалось, что Елена не совсем разделяет наши эмоции. Она сидела, глубоко задумавшись, а затем сказала:
— Вы говорите, что он предлагает мне взяться за расшифровку определенных четверостиший, в которых содержится предсказание будущее нашего мира? Господи! Это же громадная ответственность! Я даже не знаю, справлюсь ли я с этим заданием и хочу ли я вообще этим заниматься.
— Что значит, не хочу, не знаю?! — подала голос Вал. — Он сказал, что ты должна это сделать, причем сделать это незамедлительно!
Также как и Вал, я была крайне удивлена безразличием Елены. Она говорила с неохотой и явно не разделяла нашего энтузиазма. И, в общем, ее можно было понять, так как для человека, только что вышедшего из состояния транса, такая новость действительно могла оказаться шокирующей. Лицо Елены выражало нерешительность, смущение и недоверие. Я знала, что она свободна в своем выборе, и в случае, если она решит не участвовать в этом мероприятии, я, безусловно, не пыталась бы действовать вопреки ее воле.
Согласно плану Нострадамуса, львиная доля работы возлагалась на плечи Елены. В состоянии медитации ей предстояло идентифицировать нужные катрены и затем транслировать их содержание. Моя часть работы заключалась в сопоставлении ее версии перевода с информацией, которая должна была поступить от Нострадамуса в следующем сеансе связи, и в этом усматривалась тоже большая ответственность.
— Вся эта затея сама по себе просто невозможна! — покачав головой, сказала Елена. — Это даже смешно: некоторые люди потратили годы своей жизни в безуспешной попытке разгадать загадку Нострадамуса, и тут являемся мы, не читавшие даже книгу его предсказаний и не имеющие ни малейшего представления об этом вопросе, и во всеуслышание заявляем, что в состоянии разрешить эту проблему Вот почему я пытаюсь дать вам понять, что вся эта идея нереальна.
— Да, — сказала я. — Возможно, идея и выглядит абсурдной, но зато в ней, на мой взгляд, есть много интригующего и важного!
Безусловно, было бы очень самонадеянно утверждать, что мы сможем разгадать тайну, которая будоражит умы человечества вот уже на протяжении более четырехсот лет. Однако, возможно, то, что мы являемся дилетантами, и есть наше преимущество. Ведь отсутствие профессионального опыта в анализе предсказаний Нострадамуса, фактически исключает подтасовку фактов, что является важнейшим критерием достоверности полученных результатов. Возможно, этим объяснялось, почему Нострадамус выбрал именно нас — людей, способных без предрассудков влить свежую струю в разгадку тайны его четверостиший. Теперь, в преддверии столь важного проекта, моя «блестящая идея» о зарисовке портрета Великого Пророка показалась мне ужасно блеклой. Возможность расшифровки предсказаний Нострадамуса была значительно более интересным и уникальным проектом, который бросал вызов лично мне, и перед которым мне совершенно не хотелось отступать.