Я уже подчеркивала, что семья для Елены являлась главным смыслом жизни, а так как у нее было десять детей, всегда получалось так, что кому-то из них требовалась помощь, и тогда она мчалась туда, где в данный момент ее присутствие было необходимым. Во всяком случае, к этому ее призывал долг матери. Елена твердо решила не возвращаться, так как, прожив у дочери приблизительно месяц, она собиралась продолжить движение на север и обосноваться в Сиэтле, где планировала воссоединиться с остальными членами семьи. После чего им предстояло оставаться здесь, в то время как Елена, продав все движимое и недвижимое имущество, к июню должна была совершить «марш-бросок» на Аляску. Этот план, по разумению их семьи, был наиболее рациональным и не так сильно «бил по карману».
Мои опасения подтвердились: очевидно, идея нашего проекта и, в частности, его поспешность напугали Елену и, кроме того, вступили в противоречие с ее личными планами. И тогда, после долгих размышлений, она осознала, что продолжение проекта сопряжено с большой ответственностью, которую ей не хотелось бы брать на себя. К тому же она не была уверена, хотелось ли ей вообще знать наперед, что нас ждет в будущем. И чем больше Елена думала о своем отношении к предстоящей работе, тем больше ей казалось, что она выступает в роли страуса, пытающегося уйти от всех мирских забот, запрятав голову в песок. С другой стороны, Елена понимала, что если ее вклад действительно поможет человечеству справиться с надвигающимися проблемами, то ей, безусловно, следовало бы согласиться на участие в этом проекте. Однако события последних дней, очевидно, заставили ее пересмотреть, казалось бы, уже принятое решение. В связи с этим я подумала: «А не является ли это «освобождением от обязанностей» негласным распоряжением, исходящим от НИХ»?
Покинув дом Елены, я решила не поддаваться панике и обдумать создавшееся положение. Конечно, в таких случаях воля субъекта была превыше всего, к тому же у меня уже были такие ситуации, когда интересное исследование по той или иной причине приходилось сворачивать. И все-таки мне было очень обидно: ведь этот эксперимент в корне отличался от всех предыдущих. Нострадамус сообщил нам, что необходим срочный и, главное, точный перевод его четверостиший, подчеркнув чрезвычайную важность закодированной в них информации. Как тут было не паниковать, когда в этой ситуации Елена наотрез отказывалась сотрудничать и собиралась уезжать, причем навсегда. Для меня было ясно одно: необходимо любыми путями заполучить эту информацию, но как? Елена сказала, что, возможно, переехав на Аляску, она попытается сама перевести часть четверостиший, а затем сообщит мне результаты, полученные в состоянии транса. Очевидно, с ее стороны это было жалкой попыткой успокоить меня и сделать мне приятное. Я отнеслась к этим заверениям довольно скептически, так как, исходя из практики, знала, что для получения систематизированной информации такого рода, необходим не поверхностный транс, а глубокий, сомнамбулический гипноз. Дело в том, что в состоянии простой медитации сознательная часть головного мозга субъекта, погруженного в регрессивный гипноз, продолжает все еще находиться в довольно активном состоянии, что препятствует обработке поступающей информации. Поэтому единственным для меня выходом из создавшегося положения являлась возможность склонить Елену к интенсивной работе над проектом в дни, оставшиеся до ее отъезда. С моей стороны, я должна была приложить все усилия для того, чтобы в столь сжатые сроки и при таких неблагоприятных условиях организовать как можно больше сеансов связи с великим Нострадамусом. К моей величайшей радости, Елена согласилась, и, конечно, не из-за своей заинтересованности в проекте, а, скорее, из-за желания хоть как-то умиротворить мою душу.
Однако найти свободное время Елене было непросто, ведь перед таким «капитальным» отъездом предстояло продумать все до мельчайших деталей, включая распродажу мебели, предметов домашнего обихода, а также части личного имущества. Поэтому мне представлялось реальным проведение лишь двух сеансов. Первая встреча с Еленой ожидалась вечером того же дня, после завершения заседания нашей группы. В этот день я собиралась задержаться надолго, надеясь, что наши усилия не пропадут даром — ведь следующая встреча с Еленой могла состояться только через два дня, то есть в четверг. В связи с этим мне приходилось соглашаться нa все, и я была благодарна любой возможности извлечь хоть какой-нибудь материал, надеясь, что из всего этого в итоге может получиться нечто стоящее.