Д.: (Брэнде) Я чувствую, что Нострадамус устал.
Б.: Вы правы. Эта связь, очевидно, близится к завершению, потому что во мне генерируются сильные колебания, указывающие на то, что способность поддерживать необходимую степень концентрации его мысли быстро убывает.
Д.: В нашу следующую встречу я собираюсь зачитать ему некоторые предсказания. Может ли он посоветовать, какие именно четверостишья нужно выбрать, или сделать то следует наугад?
Б.: Он не уверен, потому что связь ослабла и ему необходимо возвращаться. Нострадамус говорит, что ответит на этот вопрос в следующий раз. В настоящий момент Нострадамус опять возвращается в свою телесную оболочку, и я уже вижу его в лаборатории. Он выглядит очень уставшим и вместе с тем довольным. Между тем, зеркало продолжает функционировать, и брешь в нем остается.
Д.: Я думаю, что в выделенное нам время мы постараемся проанализировать максимальное количество предсказаний, чтобы Нострадамус был удовлетворен.
Б.: Он надеется, что это не пойдет в ущерб вашим другим проектам, которые, на его взгляд, также очень важны. Сейчас Нострадамус проводит соответствующий ритуал, позволяющий ему полностью вернуться в состояние бодрствования.
Д.: Я сделаю все возможное для успешного завершения этого захватывающего проекта. Передаю спасибо всем!
Б.: Пожалуйста. Я, в свою очередь, горда тем, что была выбрана посредником в столь важной миссии.
Я вывела Брэнду из состояния гипноза, и так как она продолжала «видеть» перед собой это «магическое зеркало», я решила расспросить ее поподробней об этом странном предмете.
Б.: Я попытаюсь определить размеры и описать его форму. Оно овальное. Приблизительно четырнадцать дюймов в длину и… четыре с половиной в ширину. Поверхность его, возможно, изготовлена из стекла, но я не уверена в этом. Одна сторона зеркала — молочно-белого цвета и имеет характеристики нашего измерения. Однако на другой стороне зеркала — черная зияющая пустота, в которой ничего не видно, и эта сторона, очевидно, является выходом в другое, неведомое нам измерение. Во время сеанса связи я видела в нем расплывчатое, как бы подвешенное в пустоте изображение комнаты и самого Нострадамуса. Понять технологию изготовления магического зеркала невозможно.
После этих слов, я решила открыться, сообщив Брэнде о неслыханной удаче. Брэнда была ошеломлена и сказала, что непременно желает продолжить начатое дело. Это был действительно большой прорыв, и я, также как и Брэнда, не могла сдержать свои эмоции при мысли о том, что теперь, открыв эти «ворота» пространства и времени, нам представлялось возможным заглянуть в скрытую от посторонних глаз и глубоко упрятанную за порталом магического зеркала шкатулку знаний.
Глава 8
Человек-Загадка
От Елены не было никаких известий, и я решила написать ей письмо. В письме говорилось о нашем крупном достижении, и в нем содержался намек на то, что судьба этого необычного эксперимента, в котором она выступила своеобразным катализатором, не должна больше волновать ее.
Вскоре я получила от Елены ответ: «После того как я уехала, меня не покидало чувство незавершенности начатого дела, и я боялась, что этот замечательный проект не найдет своего продолжения. С другой стороны, внутренний голос подсказывал мне, что это не совсем так. Я постараюсь выполнить свое обещание и набросаю портрет великого Нострадамуса, и думаю, что сделать это будет не так сложно, так как лицо его глубоко врезалось в мою память».
Неделей позже я действительно получила зарисованный Еленой облик Нострадамуса. Она почему-то изобразила его в необычном головном уборе. В своем пояснении к портрету Елена сообщала, что работать над ним, в действительности, оказалось значительно сложнее, чем она предполагала, и в целом выражала неудовлетворенность проделанной работой. Елену сильно расстроило, что ей так и не удалось передать всю глубину выразительности его глаз. Брэнда, изучив картину, пришла к заключению, что работа, в действительности, выполнена неплохо, хотя и далека от совершенства, однако тут же добавила, что Елене нужно воздать должное за удачное воспроизведение лица человека, умершего 400 лет назад.
Здесь я была совершенно не согласна с Брэндой, потому что после всего, что произошло, считала неуместным называть Нострадамуса «мертвым», ведь в наших сеансах, как не странно, в нем прослеживалась явная индивидуальность, проявлявшаяся в способности выражать эмоции, сопряженные с такими чувствами как юмор, волнение, нетерпеливость, возмущение, а иногда и злость. В нем прослеживалась человечность, и я, безусловно, чувствовала, что разговариваю с реальным человеком, а не с его духом. Кстати, сам Нострадамус считал этот пункт очень важным и решительно настаивал на том, чтобы мы понимали реальность происходящего. Он говорил, что его необычный талант, выражающийся в способности видеть будущее, сделал эту связь возможной, что, в свою очередь, подтверждает теорию параллельности времен.