— Да ладно тебе!
— А так оно и есть. Охота к перемене мест — признак внутренней пустоты. Мыслящему человеку внешние впечатления только мешают. Еще Модильяни заметил, что путешествие это подмена истинного действия. И восточные мудрецы об этом говорили: найти новое в себе вот истинная находка. А для этого не нужно ехать далеко. Можно обрести Вселенную, не выходя из дома.
— А другим художникам и писателям это помогает, дает толчок к творчеству. Множество шедевров создано в путешествиях…
— Ну, осмотрел ты исторические развалины, даже потрогал их рукой — и что? Что в них интересного? Уложенные друг на друга полустертые камни. Когда видишь эти невзрачные руины, убогие предметы быта в музеях, понимаешь, что такой же примитивной и грубой была жизнь людей в прошлом. Полное разочарование.
— Но это память об исторических событиях, о великих людях…
— Да ничего это не дает! Ты мечтаешь прокатиться в гондоле, прикоснуться к обломкам пирамид, подняться на Эйфелеву башню, а это всего лишь среда обитания местного населения. Так же, как ты сам забегаешь в ГУМ за шмотками, не замечая Кремля и храма Василия Блаженного, так и они спешат по делам мимо своего Нотр-Дама. Какая-нибудь римская мороженщица стоит возле Колизея, и ей этот Колизей надоел до чертиков! Вчера Колизей, сегодня Колизей, завтра будет Колизей. И никуда от него не денешься. Как от тележки с тающим мороженым и бездельников-туристов…
— Постой-постой! А история культуры, шедевры искусства? Я бы в Италии в первую очередь посетил Флоренцию — город-музей, колыбель Возрождения. Я слышал, там шедевры выставлены прямо на улицах. Тот же «Давид» Микеланджело. А какие имена! Леонардо да Винчи, Боттичелли, Джотто…
— Все это ты уже видел много раз, в репродукциях.
— Ну и ну! Разве можно сравнить репродукцию с оригиналом?
— Содержательно — одно и то же.
— Ну да. Это в твоем духе — оценивать «Джоконду» с информационной точки зрения. А разве не интересно посмотреть, как живут простые люди — англичане, итальянцы, французы? Как они работают, например. Лезут из кожи вон или делают свое дело не спеша. Какие у них отношения — на работе, дома. О чем они говорят — с начальником, с женой, с друзьями. Куда идут вечером — домой или в любимую забегаловку. Что их радует, что огорчает…
— Да везде одно и то же! И в Неаполе, и в дельте Меконга, и в дебрях Манхэттена люди занимаются одним и тем же. Днем добывают средства для пропитания, а ночью реализуют второй основной инстинкт. Разве что с национальными особенностями.
— Так ведь в этих деталях самый интерес! Как проходит обычный день у простого итальянца? Мне представляется, что после окончания работы он направится в свою любимую тратторию. Сядет за столик на открытой веранде, увитой виноградником, и закажет себе спагетти и бутылку кьянти. И будет весь вечер наслаждаться едой и вином, прохладой налетающего с моря ветерка, негромкой музыкой, любоваться бирюзой неаполитанского залива, полетом чаек на фоне заката, подмигивать смуглым, смешливым итальянкам, проходящим по мощеной булыжниками старинной улочке…
— Еще одна сказка об Италии. На самом деле его ждет дома сварливая жена с кучей орущих детишек.
— А может, в это же самое время где-нибудь в Новой Зеландии уже совсем стемнело. И сидят у ночного костра пастухи, ужинают поджаренным на огне хлебом с сыром, запивают терпким домашним вином и вдыхают прохладу горного воздуха. Тишину вечера нарушает лишь треск цикад, неумолкающий шум реки в глубоком ущелье да ворчание собак, охраняющих стадо. А над головами у них глубокое звездное небо. Но не отыщешь на нем Полярную звезду…
— Ну вот! Ты и так все знаешь. Зачем куда-то ездить ради праздного любопытства? Отвлекать людей, занятых делом, болтаться у них под ногами…
— А можно и не болтаться. Почему бы, например, не заняться экстремальным туризмом? Ты бы не хотел сплавиться по какой-нибудь реке в той же Новой Зеландии? Или пройти на байдарке по Амазонке? Кстати, вы еще не бывали на Джомолунгме?
— Да она исхожена вдоль и поперек! Слава достается только первому. А выше уже не поднимешься.
— А почему, собственно говоря? А если принести туда складную лестницу? Установить на самой вершине мира стремянку, залезть на нее и оказаться выше всех. И в книге рекордов Гиннеса появится запись: такого-то числа, такой-то придурок поднялся на высоту 8850 метров над уровнем моря.
— Да ну ее, эту стремянку! Переть вверх, а потом вниз…
— А зачем? Там и оставишь. Может, кому-нибудь пригодится.