— А какие имена! Пеле, Диди, Гарринча, Жаирзиньо…
— Ривелино, Зе Мария, Тостао…
— И двухсоттысячный стадион, ревущий в восторге, когда Пеле, разбросав финтами защитников и обведя вратаря, издевательски небрежно закатывает мяч в пустые ворота…
— Бразилия, сказочная Бразилия! Далекая, экзотическая страна, страна контрастов. Бурлящий котел рас и наций, гремучая смесь этносов, культур и религий, богатства и нищеты. И всепобеждающая сила жизни! С ее истинным, острым вкусом, вкусом пряных, жгучих блюд, тропических красок, пьянящих ароматов. Со вкусом жаркого поцелуя на трепещущих губах, солоноватых от дыхания океана…
— Или крови. В бразильских фавелах царят законы джунглей. Помнишь тот фильм, про генералов песчаных карьеров?
— Еще бы! Безумная свобода, безумная страсть и безумная жестокость. И жонгада, и вечная песня океана…
— Кстати, тот самый случай, когда кино получилось лучше первоисточника. Я потом читал роман Амаду — бледная тень фильма.
— А «Пусть говорят» смотрел? Там тоже красивейшие пейзажи.
— А разве это было в Бразилии?
— Не знаю. Да это и неважно. Помнишь влюбленную пару над голубизной горного озера, на фоне заснеженных Анд? А полноводные реки среди буйства зелени, под сенью белоснежных облаков в бездонной глубине неба? И торжествующий голос Рафаэля. Помнишь эти исполинские дымящиеся водопады?
— Это водопады Игуасу, на границе Бразилии с Аргентиной.
— А не хотел бы побывать там? Услышать рев низвергающейся воды, увидеть вечные радуги над пенящимися безднами?
— Я бы предпочел Ниагару.
— Нет, давай сначала разберемся с Южной Америкой. Почему бы нам не ступить под таинственные своды тропического леса в долине Амазонки?
— Спасибо, не надо. Там слишком жарко и душно. А еще много диких обезьян, змей и москитов. Хватит с нас и Борнео.
— А вы разборчивы, сударь!
— Хочу в пампасы!
— А мы уже здесь! В аргентинских прериях.
— Их воздух должен быть терпким, сухим и горчащим — как удар ковбойского кнута, как шорох метко брошенного лассо, как стук копыт диких мустангов, бешено несущихся над выгоревшей травой. Как щелчок взводимого курка револьвера…
— Там тоже есть ковбои?
— Где их только нет! Аргентина — удивительная страна. Страна, лежащая в южном полушарии, в таких же, как и мы, широтах. Но совсем другая! Близкая по климату — там даже выпадает снег — и совершенно иная. У южного полюса планеты вообще малолюдно — Аргентина, Чили да еще Новая Зеландия. Периферия цивилизации…
— В тех местах должно чувствоваться ледяное дыхание близкой Антарктиды. И если уж мы так далеко забрались, почему бы не посетить ту самую Огненную Землю?
— Не стоит. Ничего хорошего там нет: камни, снег, лед. Экзотика Колымы и Магадана.
— И только одинокий пингвин стоит на уступе айсберга и задумчиво вглядывается в вечно холодные, мрачные воды океана…
— Пытаясь разглядеть в них свежую, экологически чистую рыбу.
— А помнишь удивительные названия рек, островов и гор из романов Майн Рида, и Жюль Верна? А ветер дальних странствий, веявший со страниц этих книг? С далекого мыса Горн, через безлюдные просторы Патагонии, вдоль суровых отрогов таинственных Кордильер. Над их грозными вершинами парят гигантские кондоры. И поет свирель одинокого пастуха, и вторят ей незабвенные Simon&Garfunkel. Какая мелодия, какие голоса!
— Эль кондор паса, друг мой, эль кондор паса…
— А кондор все летит и летит в ледяной чистоте горного воздуха. Как летел и сто, и двести лет назад, когда отважные путешественники искали здесь пропавшего капитана Гранта. Помнишь музыку Дунаевского к этому фильму? Как холодок пробегал по спине…
— Еще бы! А мне вспоминается другое, волшебное: «Видишь: птицы летят осторожно на далекие вспышки огня. И распахнут весь мир, и дорога так и просит: шагни на меня! Там, где небо шторма занавесили, там, где вязнут в тумане слова, обязательно есть неизвестные, неоткрытые острова». И ведь верилось когда-то в эти сказочные острова. В бригантины, поднимающие паруса в флибустьерском дальнем синем море…
— Но вот, сквозь пелену тумана, проступают очертания далекого Буэнос-Айреса, города, пропитанного неприкрытой, грубой чувственностью. Здесь родилось знаменитое аргентинское танго…
— И еще одна вечная мелодия: «Бэсса мэ, бэсса мэ, мучо». Какая романтическая история! Девочка пришла со свидания, села за пианино и простыми словами выразила то, о чем пело ее влюбленное сердце: «Целуй меня, мой мальчик». И все! Вошла в души всего человечества, вошла в историю музыки, навеки…