"Все в реку! Мы устроим дикий пляж!" - кричит кузина, кандидат в мастера спорта по плаванию.
"С ума сошла! В такой-то дикий холод!" - каламбурит Штейбах и сразу теряет все шансы в глазах кузины. Ему остается только пробормотать укоризненную реплику:
"Эх, Вовочка, ведь ты же импотент.
Зачем тебе кузина?.."
Как считает Ник Ник, сам по себе образ импотента, отбивающего хлеб у сексуального гиганта, каким является по мысли Штейнбаха Штейнбах, смешон, особенно если учесть, что автор намекает на какой-то символ в духе шекспировского сонета "Зову я смерть...". И вот, стоя у воды, сбросив одежды, кузина и Вовочка ведут себя прямо противоположно своему поло-ролевому статусу, можно даже сказать, меняются местами.
"О, Вовочка, ты ж белый, як глиста" - восторгается кузина, а тот топочется на мелководье, плещется, как ребенок в ванночке и заливается высоким смехом.
- Найдите хоть одну мужскую черту в этом кавалере! - предложил Dragon. Мы сокрушенно потупились, а Ник Ник развивает мысль дальше, описав сцену, когда кузина в несколько гребков уплывает куда-то вдаль по водной глади и зовет остальных за собой, призывая быть смелыми - словом, присваивает себе авангардные функции мужчины.
- Полная идиллия царит в этом мире двоих купающихся, - сказал Монах.Вдвоем, потому что никого уже не осталось на пляже, они уходят с берега, и кузина укоряет спутника, что нельзя же быть таким тощим и белым. Вовочка радостно захлебывается смехом и кокетливо возражает:
"Не тощий я, а стройный!
Так дяденька Дружинин говорит".
- "Дяденька Дружинин - это начальник лагеря "Солнечный", который страшно уважает и боится своего старшего вожатого, - пояснил Кое-Кто. Как назло в эту минуту за деревьями пьяный кузен начал ругаться с дяденькой Дружининым, живущим в одном доме с Вовочкой, и дяденька Дружинин заорал:
"Вон! Вон отсюда! Пьяные друзья Шатаются в час ночи... Чтобы завтра Ни старшего вожатого, ни вас Здесь духу не было!.."
Демонстрация полного неуважения к отвоеванному с таким трудом статусу старшего вожатого, первый образцово-показательный облом Вовочки - источник комического в этой сцене. А чуть позже на футбольном поле кузен сталкивается с парой юных купальщиков и происходит семейный разговор брата и сестры, прелестный полной глухотой друг к другу собеседников.
И тут Кое-Кто начал шпарить наизусть:
Кузина.
Как вы могли забыть про нас, кузен?
Мы чуть не утонули, милый братец.
Мы замерзаем...
Кузен.
Я ему сказал Все то, что думал...
Кузина ...И хотя вода Теплющая, но только выйдешь - зябнешь!
Кузен Я только постучал, а он с вопросом...
Я сукиным сыном его назвал!
Я два...Нет, три...Нет, все-таки два раза Назвал его козлом! Я постучал, А он: "Кого вам надо?" Я ответил:
"А не пошел бы, всякая там мать".
Кузина ...Лишь Вовочка пошел за мною в воду.
Он, как и я, до косточки продрог.
Вон, клацает зубами.
Кузен Ну, стучу я, А он мне: "бу-бу-бу!" Я говорю:
"А вас тут не колеблет! А пошли вы!"
Он и пошел...
Кузина А тут еще роса, И холод-д-дно! И кофта не обсохла.
Потрогай - мокрая.
Кузен.
А он тут: "бу-бу-бу!"
Кузина Олекса, милый, обними кузину!
Меня, любимый братец, бросил ты Так бессердечно...
Кузен Ух, ты, мое сердце!..
А не колеблет! Так вот и сказал!
Иди, козел несчастный...
Как заметил Кое-Кто, в голосе кузена - гордость и удовлетворение. Вовочка на протяжении всего разговора заливался блаженно-невесомым смехом, а кузина поражалась: человека завтра выгонят из лагеря, а он смеется. Есть чему поражаться - совершенно неадекватное поведение, второй тип анекдота.
Кузена уводят спать к Штейнбаху, а Вовочка и кузина проведут всю ночь в вожатской комнате, где, само собой, ничего не произойдет, потому что лучшие женщины достаются тем, кому они, в сущности, не нужны.
- Почему кузина пошла именно с Вовочкой? - спросил Dragon.
Вопрос этот волнует любого, кто хоть раз оказывался в положении отвергнутого соискателя, то есть всех знакомых нам мужчин. Вероятно, кузина, привыкшая свободно, без раздумий плавать по океану своих прихотей, бессознательно выбрала единственного свободного человека, который не побоялся, как и она, сбросить одежды и войти в воды, но она так и поняла, что ее избранник свободен и от сексуального влечения. Она пошла за раскрепощенным человеком, а легла в постель с символом - ложной действительностью, которая лишена всех признаков пола, кроме грамматического рода. По этой причине символ-Вовочка будет счастлив и поутру, а вот живая девушка-кузина будет молчалива и подавлена.
Мораль, вероятно, такова: героев анекдотов можно любить - в духовном, платоническом смысле, но всякая попытка физической близости с ними столь же противоестественна, как женитьба царя Эдип на собственной матери!
И тут Oblooff ни с того, ни с сего вспомнил об авторе. Автор, сказал он, что само по себе похвально, не ограничился сапфической драмой бедной киевской кузины. В пятом действии на сцене появляется главный герой, чье имя, видимо, в порядке ёрничанья, даже не внесено в список действующих лиц. Те из зрителей, кто подогадливей, вспоминают: ба! Ведь в гости к Вовочке приехали двое, кузен и еще кто-то, так и оставшийся безымянной тенью, а эстетически просвещенная публика отметит, что Антон Палыч не ошибся и всякое ружье на сцене должно выстрелить. Сия persona incognita, выползшая на главные роли и какой-то неприметной ремарки, страдает, поскольку по завершению валтасаровых пиров местного значения осталась без крова над головой. Юноша раскрывает обстоятельства драмы: оказывается, не решился идти в комнату, где спали кузина и Вовочка, старший вожатый Штейнбах о нем просто забыл, а самому позаботиться о ночлеге парню ума не хватило. Корпуса оказались заперты, и бедолаге ничего не остается, как бродить по асфальтовым дорожкам между лагерями, чтобы не замерзнуть: ведь холод-то, как уже сообщалось, дикий! Герой в очередном обращении к зрителям подытоживает, что за предыдущие четыре действия он, несмотря на номинальное присутствие, не произнес ни единой реплики, не совершил ни одного самостоятельного действия, и за это, вероятно, расплачивается.
Labuh был не уверен, что автор до конца убежден в своей правоте по отношению к бесприютному страдальцу. Иначе, сказал Labuh, зачем собирать вокруг героя синклит из всех остальных, физически спящих, но духовно бодрствующих героев, чтобы устроить допрос с пристрастием и вынести приговор? Вспомните, Вовочка и Штейнбах говорят, что надо было устроить скандал, пообещать выломать двери, разбудить всю округу, а не стоять пеньком, но теперь об этом поздно жалеть.
Кузина, Маленькая Разбойница и крестьянка Люба сострадательно напоминают герою, что он ко всем им испытывал вожделение, однако ни одну из лагерных фемин не соблазнил, не изнасиловал, и потому, стало быть, должен пенять лишь на самого себя. Героя объявляют изгоем и обрекают вместе с Утонувшим Туристом и Сгоревшим Старшим Вожатым бродить до скончания века (пьеса написана в 1985 году) по лабиринту асфальтовых дорожек, а в народной памяти он останется как чудак, примерявшийся к жизни, да так и не заметивший, что время его утекло.
Автор, судя по всему, не претендует на креативные полномочия Создателя, скорее защищает плоды его деятельности от схоластических трактований. В заключительном монологе сгинувшего героя провозглашается его завет уцелевшим: