С ней идут честолюбие и успех и безжалостность, которые сделаны респектабельными, а потому приемлемыми. Каждое общество, каждый храм и каждая церковь даёт своё благословение ей, и потому любовь извращается, уничтожается. И зависть становится почитаемой, а конкуренция оказывается моральной. Со всем этим приходят страх, война и скорбь, но всё-таки ни один человек от этого не откажется. Отвергнуть власть в любой форме — это начало добродетели; добродетель — это ясность, она упраздняет конфликт и скорбь. Эта разлагающая энергия с её бесконечными хитроумными делами всегда приносит своё неизбежное зло и несчастье; и этому нет конца; сколько бы её не преобразовывали, ни ограничивали законом или моральными установлениями, она найдёт себе выход тайно и непредвиденно. Ибо она здесь, скрытая в тайных углах мыслей и желаний человека. Именно их нужно рассмотреть и понять, чтобы не было конфликта, смятения и скорби. Каждый человек должен это сделать, не через другого, не с помощью какой-то системы наград и наказаний. Каждый должен осознать своё собственное устройство, свою структуру. Видеть то, что есть, означает окончание того, что есть.
С полным окончанием этой власти, с её смятением, конфликтом и скорбью, каждый видит, что он собой представляет, — пучок воспоминаний и всё углубляющееся одиночество. Желание власти и успеха есть бегство от этого одиночества и от того праха, того пепла, каковыми являются воспоминания. Чтобы выйти за пределы, человек должен видеть это, встретить это лицом к лицу, и ни в коем случае не убегать от этого, осуждая или боясь того, что есть. Страх возникает только в самом акте бегства от факта, от того, что есть. Необходимо целиком и полностью, добровольно и легко отбросить власть и успех, и тогда в наблюдении, в видении, в пассивном осознании без выбора этот пепел и одиночество приобретают совершенно другой смысл. Жить с чем-то — значит это любить и не быть привязанным. Чтобы жить с пеплом одиночества, нужна огромная энергия, и эта энергия приходит, когда нет страха.
Когда вы пройдёте через это одиночество — как прошли бы через физическую дверь, — вы осознаете, что вы и одиночество едины, что вы — не наблюдающий, следящий за этим чувством, которое находится за пределами слова. Вы — оно. Вы не можете уйти от него, как это делали раньше, пользуясь множеством тонких способов. Вы и есть это одиночество; и нет никакого способа избежать его, и ничто не может скрыть его или заполнить. Только тогда вы живёте с ним; оно — часть вас, оно — одно целое с вами. И никакое отчаяние или надежда не могут изгнать его, равно как и никакой цинизм и интеллектуальные ухищрения. Вы есть это одиночество, — пепел, который когда-то был огнём. Это — полное одиночество, неизлечимое и недоступное никакому воздействию. Мозг не может больше изобретать пути и способы бегства; мозг — создатель этого одиночества, он создаёт его своей беспрестанной деятельностью по самоизоляции, защите и агрессии. Когда мозг осознаёт это — негативно, и без всякого выбора, — тогда он готов умереть, быть абсолютно безмолвным.
Из этого одиночества, из этого пепла рождается новое движение. Это движение уединённости. Это то состояние, когда все влияния, всякое принуждение и все виды поиска и достижения естественно и полностью прекратились. Это — смерть известного. Только тогда совершается не имеющее конца путешествие в непознаваемое. Тогда есть мощь, чья чистота есть творчество.
24 сентября
Там был красиво содержащийся газон, не очень большой и невероятно зелёный; он находился за железной оградой, хорошо увлажнённый и тщательно ухоженный, выровненный, ослепительно живой и сверкающий в своей красоте. Ему было, должно быть уже много сотен лет; даже кресла не стояло на нём, уединённом и охраняемом высокой и узкой оградой. В конце газона рос единственный розовый куст с единственной красной розой в полном цвету. Это было чудо — мягкий газон и единственная роза; они были далеки от всего мира шума, хаоса и страдания; хотя и помещённые сюда человеком, они были самыми прекрасными вещами, далеко превосходящими башни и грациозную линию мостов. Они были великолепны в своём великолепном уединении. Они были тем, чем были: травой и цветком, и ничем больше. Были в них великая красота и спокойствие, и достоинство чистоты. Был жаркий день, без ветра, и запах выхлопных газов такого множества автомобилей стоял в воздухе, но у травы был свой запах, и почти можно было различить аромат одинокой розы.
Когда проснулся так рано, с полной луной, глядящей в комнату, качество мозга, рассудка было совсем другим. Мозг, рассудок не спал и не отяжелел ото сна, он был полностью пробуждённым, бдительным, но он наблюдал не себя, а что-то за пределами самого себя. Он осознавал, он осознавал себя как часть всего движения ума. Рассудок функционирует во фрагментах — рассудок функционирует в части, в разделении. Он классифицирует. Он никогда не бывает целым; он пытается охватить целое, но понять его он не может. По самой своей природе мысль неполна, как и чувство; мысль — отклик памяти — может функционировать только в вещах известных, или интерпретировать, исходя из того, что она знает, из знания. Рассудок — это продукт специализации; он не может выйти за пределы себя. Он разделяет и специализируется: учёный, художник, священник, адвокат, техник, фермер. Функционируя, он проектирует собственный статус, привилегии, власть, престиж. Функционирование и статус идут вместе, так как рассудок — это самозащищающийся организм. С требования статуса начинаются противостояние и противоречивые элементы в обществе. Специалист не может видеть целого.
25 сентября
Медитация — это цветение понимания. Понимание не заключено внутри границ времени; время никогда не приносит понимания. Понимание — не постепенный процесс, его нельзя собирать понемногу с заботой и терпением. Понимание есть сейчас или никогда; понимание — разрушающая вспышка, а не что-то ручное; оно — то потрясение, которого человек боится и потому избегает — сознательно или бессознательно. Понимание может изменить ход человеческой жизни, образ мыслей и действия; оно может быть приятным или же неприятным, но понимание — опасность для любых отношений. Но без понимания скорбь будет продолжаться. Скорбь завершается только через самопознание, осознание каждой мысли и чувства, каждого движения того, что сознаётся и того, что скрыто. Медитация — понимание сознания, скрытого и явного, и движения, происходящего за пределами всех мыслей и чувств.
Специалист не может воспринять целое; его небо — то, в чём он специализируется, но небо его — ничтожный продукт мозга, небо религии или небо техника. Способность, дарование, несомненно вредны, ибо усиливают эгоцентризм; они фрагментарны и тем самым порождают конфликт. Способность имеет значение только при полном, целостном восприятии жизни, которое в поле ума, а не рассудка. Способность и её функционирование ограниченны мозгом, рассудком и потому она становится безжалостной, безразличной к целостному процессу жизни. Способность порождает гордость и зависть, реализация же её становится чрезвычайно важной и потому приносит смятение, вражду и скорбь; она имеет свой смысл лишь в целостном осознавании жизни. Жизнь идёт не просто на каком-то фрагментарном уровне: хлеб, секс, благополучие, честолюбие; жизнь не фрагментарна, а когда её делают такой, она полностью превращается в поле отчаяния и бесконечного несчастья. Рассудок функционирует в специализации фрагмента, в самоизолирующей деятельность и в пределах ограниченного поля времени. Он не способен видеть жизнь в целом; рассудок — это часть, каким бы образованным он ни был; рассудок — не целое. Только ум видит целое — и рассудок пребывает внутри поля ума; рассудок не может содержать в себе ум, что бы он ни делал.