За несколько месяцев до кончины отец Серафим, находясь в ближней пустыни, между прочими мудрыми наставлениями вдруг попросил меня найти тот камень, на котором он бдел тысячу ночей. Я тотчас же, по благословению старца, пошел в назначенное место отыскивать этот камень, но сколько ни старался, не мог найти его и возвратился к старцу со скорбью, что при всем моем желании не мог исполнить возложенного на меня послушания. Но старец снова обозначил мне место и рассказал приметы камня, говоря, что я уже ходил около него. Тогда я снова отправился и вскоре нашел желаемое сокровище. Он лежал в нескольких саженях вправо от дороги в пустыню, в глубине леса, и закрыт был падающими с дерев листьями. Когда я в радости возвратился к отцу Серафиму и сказал ему о своей находке, старец отвечал мне: «Я для того-то тебя и посылал найти этот камень, чтобы ты знал его; я бдел на нем тысячу дней».
Тогда я со смирением упал ему в ноги и просил его открыть мне дивный свой подвиг. И он поведал мне так: «Когда я находился в уединении в пустыни, то обыкновенно вечером оставлял свою пустынную келью и по приходе к этому камню, по целой ночи, бдел на нем тысячу ночей. А по окончании ночи возвращался опять в свою пустынную келью и бдел в ней, по целому дню, на другом камне тысячу дней». Таким образом, по его словам, он совершил, при помощи Божией, этот подвиг злострадания и борьбы с духами злобы, торжествуя победу духа. Но по телу получил от этого подвига сильную боль в ногах, которые совершенно распухли, изгноились, и из них текла постоянно сукровица.
Я передал об этом дивном подвиге отца Серафима одному брату, а тот передал об этом другому, и таким образом узнала вся братия и потом все боголюбивые особы. Все они, посещая Саровскую пустынь и могилу отца Серафима, алчут также видеть и тот пустынный камень, на котором старец бдел тысячу ночей, и они проложили к нему такую дорогу, что теперь можно даже в экипаже проехать до него. Почти все посетители отбивают от него частички и по вере своей получают желаемое.
В Дивеевской обители также хранится часть этого камня в несколько пудов, как драгоценное сокровище, на память о великом отце и подвижнике. Другой же, малый камень, на котором старец бдел тысячу дней, весь находится в Дивеевской обители.
Один помещик рассказывал мне, что отец Серафим открыл ему и самую причину, по которой он бдел на этих камнях. Он был дважды избираем в почетное служение: в сан архимандрита и настоятеля, и всякий раз отказывался от падавшего на него жребия, убеждая других старцев взять на себя из послушания этот сан и обязанность; а сам всегда удалялся в любимую им пустыню на безмолвие. Тогда диавол за такое смиренномудрие старца вооружался на него с той же силой искушений, от которых пал великий во отцех Феофил, эконом Церкви Аданской в Киликии. В такой мысленной борьбе старец решился обратиться к помощи Божией и Пречистой его Матери, и на этих камнях стереть главу змия и разорвать все его сети и искушения, повергавшие его в уныние. «Феофил пал, — говорил старец помещику, — а я, при помощи Божией, устоял».
В воспоминание о великом подвижнике на тех местах, где находились камни, положены теперь другие, гораздо меньших размеров.
Предсказание отца Серафима о своей кончине
За год слишком до смерти отец Серафим начал прощаться со многими боголюбивыми посетителями, питавшими к нему любовь и веру, и говорил им: «Скоро двери убогого Серафима затворятся, и меня более не увидите». А некоторым он приказывал мне писать, чтобы они приехали проститься с ним; на письма же многих, просивших его спасительных советов и благословения приехать к нему, не распечатывая, давал нужные ответы и прибавлял, что он более не увидится с ними.
Мне же старец предсказал свою кончину следующим образом. В одно время случилось мне быть у него, по обыкновению часу в шестом пополудни, после вечерни. Отец Серафим имел такой обычай, что если желал усладить своего посетителя длинной беседой, то запирал всегда дверь свою на крючок, что сделал и на этот раз. В это время я проходил послушание канонарха, и блаженный старец направил свою беседу по роду моего послушания. Речь свою он начал вопросом: так ли я исполняю свою должность, как бы следовало?
Я думал, что он говорит о внешнем исполнении, и потому отвечал ему, что «стараюсь, батюшка, исполнять все, как следует». Но отец Серафим хотел, чтобы к внешнему присоединилось и внутреннее, духовное основание, потому что Господу не угодна одна наружность. Слово Божие учит, что «проклят всяк творяй дело Божие с небрежением».