Правило отца Серафима
Отец Серафим завещал всем иночествующим, равно и каждому христианину, следующее правило, извлеченное им из преданий и правил святых отец.
Восстав от сна, всякий должен оградить себя крестным знамением и, став на избранном месте, читать ту спасительную молитву, которую передал Сам Господь, то есть «Отче наш», до конца, трижды; потом трижды «Богородице Дево, радуйся» до конца и, наконец единожды, Символ веры.
Совершив это утреннее правило, всякий христианин пусть отходит на свое дело и, занимаясь дома или находясь в пути, должен читать тихо про себя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», а если окружают его люди, тогда он, занимаясь делом, пусть только умом говорит: «Господи помилуй», — и это продолжать до самого обеда. Перед обедом же совершает вышесказанное утреннее правило.
После обеда, исполняя свое дело, всякий должен читать также тихо: «Пресвятая Богородице, спаси мя грешного», — и это продолжать до самой ночи.
Когда же случится проводить время в уединении, тогда нужно читать: «Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешного (или грешную)»; а ложась спать на ночь, всякий христианин должен повторить утреннее правило, и после оного с крестным знамением пусть засыпает. При этом старец говорил, указывая на опыт святых отец, что если христианин будет держаться этого малого правила, как спасительного якоря, среди волн мирской суеты, со смирением исполняя его, то может достигнуть до меры христианского совершенства и любви Божественной, потому что эти три молитвы суть основание христианства: первая — как слово Самого Господа и которую он поставил в образец всех молитв; вторая принесена с неба Архангелом в приветствие Пресвятой Деве, Матери Господа; последняя же заключает в себе все догматы христианской веры.
Если же христианин, держась этого правила, имеет еще несколько свободного времени, тогда пусть он присоединяет к нему и другие молитвословия, как то: несколько зачал из Священного Евангелия и Апостола или каноны, акафисты, псалмы, молитвы и прочее через это он восходит мало-помалу наверх христианских добродетелей. Если же кому-нибудь бывает невозможно выполнять и этого малого правила, — например, слуге, по обязанности к своему господину, или служащему, по обязанности к своей должности, — то мудрый старец советовал исполнять это правило и лежа, и на ходьбе, и при самом исполнении дела, помня слова Писания: «Всяк бо, иже призовет имя Господне, спасется».
О военном посетителе
Это случилось перед тем самым временем, когда вражеская злоба вооружилась против священной власти царской и произвела смятение в Санкт-Петербурге.
Однажды, после обеда, я пошел к отцу Серафиму в ближнюю его пустыньку, которая находится при источнике Богословском, по нижней дороге, лежащей по берегу речки Саровки и приводившей прямо к источнику старца. Я увидел отца Серафима еще издали. Он стоял у сруба своего источника, с западной стороны, и упершись локтями на сруб, голову же поддерживая руками, весьма пристально смотрел в источник.
Еще я не дошел до него несколько саженей, как вдруг увидел, что с северной стороны, с пригорка, на котором стояла пустынная келья старца, бежит к нему какой-то военный человек, средних лет и роста, очень хорошо одетый, с открытой головой, держа в левой руке свою фуражку.
Я остановился, чтобы дать этому военному свободу получить от старца благословение, и увидел предивное событие, свидетельствующее о даре прозорливости отца Серафима. Когда он подошел к старцу и попросил у него благословения, старец нисколько не изменил своего положения и по-прежнему пристально смотрел на источник. Когда же посетитель несколько раз повторил свое требование, тогда старец обратился к нему с самым строгим выражением лица и сурово спросил его: «Ты какого исповедания?» Военный, видимо, пораженный таким немилостивым приемом и вопросом старца, в смущении тихо отвечал ему: «Я не российского исповедания». Тогда старец произнес: «Так гряди туда, откуда ты пришел». Но когда снова этот человек протянул свои руки и просил благословения у отца Серафима, тогда старец с удвоенной уже суровостью, не смотря на его лицо и сан, строго закричал: «Я тебе сказал, гряди туда, откуда ты пришел!»
Пораженный еще более гневным видом и голосом старца, военный смирился еще более, но все-таки и опять попытался было протянуть руку под благословение. Тогда старец не только по-прежнему лишил его благословения, но на этот раз закричал так грозно и немилостиво, как на самого величайшего противника и отступника Церкви.