— Давай пошел! Пошел, я сказал!
— За что? — попытался было протестовать я Меня уже арестовывали раньше, но только
в детстве, за вандализм и мелкую кражу. Когда же тебя прихватывает жирный ублюдок в полицейской форме, отрывающий тебе руку — это нечто совсем иное.
— Отпусти! Ай! Больно! Ты мне руку сломаешь! — кричал я.
— Я тебе сейчас шею сломаю, — ответил он, выводя меня с трибуны, вопящего и брыкающегося
На меня смотрели тогда сотни людей, и их взгляды были полны ненависти, злобы и… страха «Вот именно, — подумал я — Ведь мы все-таки захватили вашу гребаную трибуну!» И в этот момент мне стало намного лучше. Далее последовало препровождение в новенький полицейский участок, построенный прямо на территории стадиона — сплошное рифленое железо. Участок был забит до отказа, там царил хаос, полицейских было столько же, сколько и задержанных, и все кричали орали, вопили кто-то по обыкновению распускал сопли, а некоторые даже смеялись. Жирный полицейский усадил меня на стул и записал мои данные. Не настоящие, конечно. У меня всегда наготове были имя адрес и дата рождения причем каждый год я придумывал новые.
По какой-то причине полиция в тот день пребывала в благодушном настроении Возможно, сказалась победа «Ровере», за который кто-то из них болея или что-то там еще, но, как бы то ни было, обвинение мне так и не предъявили приказав просто сидеть и молчать.
В конце концов, когда уже не только матч завершился но и окрестности стадиона опустели, мне вынесли устное предупреждение и выставили вон Так что я еще легко отделался чего не скажешь о некоторых других. Но именно в этом для нас заключался весь смысл футбола. И, конечно, наши труды не пропали даром
Итак, хулиганы по-прежнему очень любили захватывать чужие трибуны, количество участников этих акций росло, совершенствовался и сам хулиганский контингент, так как без предварительной подготовки фанату было нечего делать на чужой территории. Поход в туалет, например, вполне мог закончиться дракой, если фанат гостей был все-таки распознан врагом. Но если уж целая группа пробралась на трибуну к местным, то беспорядки происходили обязательно. Нападали они, как правило, либо в ответ на освистывания или оскорбления со стороны местных, либо по определенному сигналу. Например, выбирались следующие моменты: когда команды появлялись на поле, когда забивался первый гол или когда соперники давали о себе знать посредством пения. И если атака предпринималась, то на трибуне становилось жарче, чем в аду. В том случае, когда гостям удавалось выполнить свою главную задачу — захватить вражескую трибуну, местные фанаты были более чем страшно унижены. Впрочем, есть и другие примеры. Болельщики некоторых клубов довольствовались тем, что пробирались на чужие трибуны и просто распевали там песни. Чаще всего в таких случаях им помогала полиция, выводившая фанатов с гостевой трибуны, а затем выдавливавшая их за пределы стадиона. Но иногда они сгоняли болельщиков с мест только с той целью, чтобы бросить кого-то на растерзание противнику. Ничего удивительного не было и в том, что полицейские время от времени специально создавали ситуацию, грозящую массовым избиением одной из соперничающих сторон.
Но только тогда, когда клубы столкнулись с перспективой играть при полупустых трибунах, они осознали, что надо принимать меры. Первым клубом, решившим огородить отдельные сектора, стал «Ноттингем Форест». Это произошло в 1973 году, когда он вылетел во второй дивизион, а средняя посещаемость в сезоне 1972/73 составила около десяти тысяч человек, хотя еще в предыдущем равнялась двадцати. С помощью двухметровых стальных заграждений, вмонтированных в бетонные блоки, трибуна «Трент Энд» была разделена на четыре секции, на которые можно было пройти только через специальные входы, тщательно охраняемые полицией. Результаты не заставили себя ждать. Толпы фанатов больше не могли свободно перемещаться по всей трибуне, а участники беспорядков потеряли возможность смыться и затеряться в толпе. Бежать им теперь стало некуда, так что хватило какой-то пары недель, чтобы беспорядков на стадионе — по крайней мере, на трибуне «Трент Энд» — стало значительно меньше. Возведение таких заграждений стало важным событием еще с одной точки зрения: они превратились в свидетельство того, что клубы больше не будут пытаться контролировать хулиганов, они просто загонят их в клетки. Однако именно это, казалось бы, правильное решение и повлекло за собой серьезные и в высшей степени трагические последствия.
1973 год был отмечен еще двумя новшествами, не очень примечательными, но довольно важными. Во-первых, банды хулиганов стали «отмечаться» везде, где побывали. На стенах домов, расположенных на прилегающих к стадиону улицах, появилось множество надписей (особенно характерно это было для Лондона), предупреждающих фанатов-гостей о том, что они оказались на чужой территории. И наоборот, приезжие фанаты также оставляли надписи, свидетельствующие о том, что они все же побывали здесь, несмотря на всю опасность. Во-вторых, в этом году впервые заговорили о женской хулиганской банде, причем довольно крупной.
Последняя особо проявила себя в Питерборо, куда съехалось множество фанатов «Дерби Каунти» на кубковый матч их команды против местного «Юнайтед». После игры две-три сотни болельщиков «Дерби» стали участниками беспорядков на улицах. Тогда же одна из фанаток «Дерби» начала провоцировать драку с местной девушкой, возвращавшейся со стадиона. Не желая участвовать в ней, девушка попыталась было пройти мимо, но сначала ее бросили на землю, а затем группа фанаток «Дерби» в подбитых стальными пластинами ботинках стала ее избивать. Хорошо, что их успели отогнать, однако жертва побоев все равно получила серьезное повреждение — у нее было подозрение на перелом носа. Спасшие девушку люди утверждали, что нападавших было человек двенадцать, возраст которых не превышал пятнадцати лет. Ни одну из них так и Не поймали. Об этом инциденте много писали, но, к счастью, назойливое внимание прессы не привело к возникновению огромного числа таких банд. И этот эпизод остается пока что одним из четырех случаев проявления «женского» хулиганства, о которых мне известно.
С незапамятных времен так повелось, что фанаты и даже хулиганы любили подчеркнуто демонстрировать, какую команду они поддерживают. Шарфы и кепки были самыми привычными элементами фанатского обмундирования, равно как и значки. Ситуация стала меняться, когда в фанатское движение влились скинхеды. Они предпочитали одежду таких фирм, как Ben Sherman и Levi Sta-Press, с их легкой руки подтяжки и ботинки «Доктор Мартене» стали символами футбольного насилия, хотя иногда они по старинке надевали шарфы, демонстрируя свои футбольные пристрастия. Кое-кто даже не брезговал появляться в вещах, отнятых у фанатов других клубов, так как это были трофеи. Начиная с 1973 года некоторые хулиганы стали добавлять к своему облику какую-нибудь особенную деталь. Чтобы показать свою индивидуальность, одни красили свои «Мартенсы» в золотой или серебряный цвет, другие могли появиться на матче в фартуке мясника. Посмотрев противоречивый и полный сцен насилия фильм «Заводной апельсин», вышедттгий в 1971 году, некоторые доводили свою индивидуальность до предела, приходя на стадион в комбинезоне и с котелком на голове, иногда даже нанося грим, чтобы еще больше походить на героя «своего» фильма. К счастью, эта мода быстро прошла — слишком уж экстравагантным получался наряд.
Следующий, 1974 год был отмечен событием, ставшим еще одним поворотным пунктом в истории хулиганства-в этом году было зарегистрировано первое убийство, причиной которого стал конфликт фанатов. Во втором туре сезона 1974/75 «Болтон» отправился в гости к «Блэкпулу» на обычный, казалось бы, календарный матч. Хотя фанатов обыскивали при входе на стадион и сажали на огороженные сектора, за их пределами — в туалетах и у ларьков — они могли схлестнуться не на шутку. Во время перерыва начались стычки, и в ходе одной из них был вынут из футляра и использован двадцатисантиметровый нож. В результате фанат «Блэкпула» умер мгновенно от проникающей раны в сердце. Человеку, который нанес этот удар, было всего четырнадцать лет.