Никто ничего не замалчивает. Дело в том, что если группировка А нападает на паб, где пьет группировка Б, то этот инцидент достоин упоминания в местных газетах, но в общенациональных масштабах это лишь один эпизод из множества подобных и потому писать о нем смысла нет. Но если произошло что-то серьезное, вроде беспорядков в Дублине или смерти фаната, как, например, в Джиллингеме в 1997 году, то журналистов уже не остановить. И вдруг та потасовка становится важной новостью, о ней пишут все, но лишь потому, что произошло другое событие, которое подогрело интерес к этой теме. И подобная схема работает не только в отношении хулиганства. Поглядите на статьи о нападениях собак на детей.
Если происходит что-то серьезное, то пресса начинает рассказывать о самых незначительных инцидентах. А на самом деле — любой журналист вам подтвердит — подобные нападения происходят все время. Просто нужен хороший повод, чтобы проблема вызвала интерес прессы.
Но о футбольном насилии журналисты практически забыли, и это дает Футбольной ассоциации повод утверждать, что хулиганства больше не существует. А полиция продолжает выставлять всем клубам в этой стране огромные счета за обеспечение безопасности на стадионах.
Пока мой тон по отношению к прессе не стал слишком доброжелательным, я хочу призвать репортеров к ответу за лицемерие. Они осуждают действия хулиганов, но не пользуются возможностью бороться с ними. Я убежден, что если бы один из таблоидов начал планомерно и жестко критиковать Футбольную ассоциацию и клубы, требуя репгительных действий, то мы бы стали свидетелями изменений, призванных избавиться от хулиганов навсегда. У журналистов есть власть, которой они не пользуются. Наверное, как я уже говорил, футбольное хулиганство — слишком ценный источник сенсаций.
Но иногда журналисты делают все правильно, меняя общественное мнение именно так, как они и должны делать. Самый показательный пример касается, к сожалению, не футбола, а крикета. Эта история также объясняет название этой книги, причем это название оптимистичное, поскольку в крикете ситуация действительно изменилась к лучшему.
Когда группы болельщиков стали ездить за сборной Англии по крикету по всему миру, они сразу заработали репутацию людей, отличающихся от обычных фанатов крикета в Англии — можно было подумать, что они не из Кингстона-на-Темзе, а из Кингстона на Ямайке. Поначалу они доставили множество проблем организаторам соревнований, но смогли создать себе образ добрых разбойников, которые просто любят выпить и пошуметь. А пресса с радостью восприняла этот образ, превратив их чуть ли не в знаменитостей. Крикет смирился с их существованием, хотя и неохотно. Эти люди стали своеобразным талисманом сборной и стали называться «Пенной армией». А все благодаря нормальному отношению прессы к этим фанатам — когда сборная Англии по крикету собиралась на матч в другую страну, то в местной прессе не появлялось ни слова о количестве полицейских, которое будет задействовано для обеспечения порядка, зато много писали о том, сколько пива выпьет «Пенная армия»*.
* Название этой книги, Barmy Army, можно также перевести как «Пенная армия», поскольку у слова barmy два значения — «безумный» и «пенный».
На мой взгляд, это просто удивительно. Усилиями нескольких людей атмосфера вокруг крикета стала такой, какой могла быть атмосфера вокруг футбола. В результате на крикете нет места насилию и страху. Шума и страстей много, но никакой злобы нет и в помине. А «Пенная армия» лишь служит неотъемлемой частью крикета.
А если вы поглядите на членов «Пенной армии», то на многих заметите футбольные майки. Но они не переступают грань, в них нет ненависти, к которой мы привыкли на футболе. Причина этого состоит в том, что пресса описывала «Пенную армию» в положительном свете, и остальные зрители перестали воспринимать ее как угрозу и даже стали относиться без всякой неприязни. Более того, сами фанаты так же себя воспринимают. Они считают себя неотъемлемой частью игры, к которой надо в худшем случае относиться терпимо, а в лучшем — аплодировать. Местная полиция не опекает их, не считая угрозой. А у фанатов нет ни малейшего желания становиться угрозой. «Пенная армия» — это сплошная радость и страсть. Крикет должен поклониться журналистам, потому что, если бы они с самого начала иначе писали о «Пенной армии», это могло бы нанести невосполнимый урон крикету.
Будучи футбольным фанатом, я знаю, что такая же «Пенная армия» приходит и на футбольные стадионы. Но, к сожалению, пока существует хулиганское меньшинство, к футбольной «Пенной армии» никто не будет относиться так же нормально, как к фанатам крикета. На мой взгляд — человека, который был в свое время среди этого меньшинства и на котором потому тоже лежит часть вины, — это ужасно.
Мы можем надеяться, что изменения произойдут, но надо понимать, что и футбольные чиновники, и клубы будут бездействовать, пока не получат хорошего пинка. У них есть неограниченные возможности, они могут решить эту проблему, но события прошлого показывают, что действия начинают предприниматься только после таких трагедий, как на «Эйзеле» или «Хиллсборо». Но мы не должны ждать новых жертв. И пока болельщики не организуются и не создадут эффективную группу представителей, единственными людьми, могущими изменить ситуацию, останутся журналисты. Если они вдруг решат, что девяносто девять и девять десятых процента болельщиков достойны лучшего, чем хулиганская проказа, то футбольным чиновникам придется принять меры. К сожалению, зная историю взаимоотношений прессы и хулиганства, я не поставил бы и пенса на то, что это произойдет в ближайшем будущем.
Глава 8 НАУЧНЫЙ ПОДХОД
Любой, кто со мной разговаривал, знает, что мое отношение к большинству людей, «изучающих» хулиганство, может быть выражено в нескольких коротких словах. Достаточно сказать, что я не особенно высоко оцениваю их заслуги.
Причин для такого отношения много, и все они очень разные. Иногда все дело в личностях, но это не главная беда. Я считаю, что наравне со многими другими людьми, занимающимися проблемой хулиганства, ученые не ставят своей целью поиск решения. И хотя они будут с пеной у рта доказывать обратное, у меня в офисе есть свидетельства того, что это именно так. Более того, это свидетельство, возможно, объясняет, почему это именно так.
Здесь, в кабинете, у меня есть папка. Я завел ее полтора года назад, чтобы хранить письма от разных людей, которым нужно только одно — информация. Люди просят рассказать о многом: от истории распространения камер слежения до влияния, которое оказало на хулиганские группировки появление мобильных телефонов. Но во всех просьбах есть два общих момента. Во-первых, ни к одному из этих писем не была приложена почтовая марка. (В конце концов, если вам что-то от меня нужно, то почему я должен платить за то, чтобы выполнить вашу просьбу?) Во-вторых, авторами всех писем были студенты или научные сотрудники. На данный момент у меня скопилось более восьмидесяти таких писем, и они продолжают приходить с завидной регулярностью.
Эти письма — не просто повод разозлиться, но и свидетельство тенденции последнего времени: изучение хулиганства, или, если выражаться через задницу, вопросов, связанных с проблемой хулиганства, отнимает все больше времени и сил у ученых. Вокруг проблемы создали очень удобную научную инфраструктуру, где кормится не один ученый. Естественно, все эти люди будут держаться за свое место. А почему бы и нет? Такая работа позволяет многим разъезжать по всему миру, получая при этом приличную зарплату — и все это во имя научного исследования. К тому же они пользуются всеобщим уважением, журналисты поют им дифирамбы, а ученые не устают кормить журналистов своим мнением. Какой нормальный человек не хотел бы оказаться на их месте, и чего бы он не сделал, чтобы не потерять такую работу?
И сейчас перед нами конвейер, производящий все больше и больше ученых, чьи теории либо констатируют очевидные факты, либо пытаются доказать абсолютные глупости. Например, марксисты считали в свое время хулиганство результатом желания футбольных фанатов из рабочего класса одержать верх над средним классом; а Джон Уильяме, возглавлявший Институт футбола, основанный сэром Норманом Честером, как-то раз безо всякой иронии заметил, что когда он ездит за границу вместе с английскими фанатами, то всегда видит одни и те же лица. Интересно, во сколько обошлось это тонкое наблюдение британскому налогоплательщику?