«Я хочу домой. Если бы я только мог проснуться в собственной постели…»
Он обхватил себя руками и настолько погрузился в отчаяние, что не обратил внимания на показавшийся из-за поворота свет фар. Лишь когда прямо возле него затормозил фургон, Гарри понял: его заметили. Он еще плотнее сжал руки, превратившись в дрожащий комок.
Голос мягко позвал из темноты:
— Гарри!
Он не поднял голову. Он боялся разжать руки, боялся открыть свою унизительную наготу. Попытался съежиться еще больше, превратиться в маленький клубок.
— Гарри, я приехал, чтобы забрать тебя домой.
Он медленно поднял голову. В темноте лица водителя видно не было, но голос был знакомым. По крайней мере казался.
— Садись в машину, Гарри.
Он продолжал раскачиваться, сидя на корточках и чувствуя, как мокрая трава щекочет голые ягодицы. Голос взлетел до тонкого всхлипа:
— Но я совсем без одежды!
— Твоя одежда дома. Целый шкаф с костюмами. Помнишь?
Послышался негромкий звук, словно металл звякнул о металл.
Гарри поднял глаза и увидел, что дверь фургона открыта. В проеме чернела тьма. Рядом с автомобилем был виден силуэт. Мужчина вытянул руку, словно приглашая старика.
— Давай, Гарри, — шепнул он. — Поехали домой.
4
«Трудно ли найти голого человека?»
Тоби сидела в своей машине и, щурясь, осматривала больничную парковку. Утро было в самом разгаре, и солнечные лучи казались ее утомленным бессонной ночью глазам нестерпимо яркими. И когда только солнце успело подняться? Тоби не заметила, как оно взошло, и дневной свет оказался неожиданностью для ее сетчатки. Вот что получается, когда работаешь по ночам. Сама превращаешься в порождение ночи.
Она вздохнула и завела мотор «Мерседеса». В конце концов пора домой, пора освободиться от кошмаров этой ночи.
Однако, отъехав от клиники Спрингер, ей не удалось стряхнуть мрачное настроение. Всего за час она потеряла двух пациентов. Тоби была уверена, что смерти женщины избежать не удалось бы, она все равно не смогла бы спасти ее.
Гарри Слоткин — другое дело. Тоби оставила помешанного пациента без присмотра почти на час. Она была последним человеком, видевшим Гарри и, несмотря на все усилия, не могла вспомнить, привязала она его запястья перед уходом из палаты или нет.
«Вероятно, я оставила его непривязанным. Это единственное объяснение его побега. Это я виновата. Гарри — моя ошибка».
Но даже если не ее, она — капитан команды и должна отвечать за все. И вот теперь голый обезумевший старик бродит неизвестно где.
Она сбросила скорость. Зная, что полиция уже прочесала окрестности, она все же внимательно осматривала улицы в надежде хоть мельком увидеть беглого пациента. Ньютон — относительно безопасный пригород Бостона, и улицы, по которым она сейчас колесила, выглядели зажиточно и респектабельно. Она свернула на аллею и увидела аккуратные дома, подстриженные изгороди, дорожки за железными калитками. В таких местах вряд ли кто нападет на пожилого человека. Возможно, кто-нибудь уже приютил его. Возможно, в этот момент Гарри сидит в чьей-нибудь уютной кухне, и его угощают завтраком.
«Где вы, Гарри?»
Она обогнула квартал, пытаясь увидеть эти места глазами Гарри. Ему было холодно без одежды, а темнота сбивала с толку. Куда бы он мог пойти?
«Домой. Он бы попытался добраться домой, в Казаркин Холм».
Ей пришлось дважды останавливаться и спрашивать дорогу. Добравшись наконец до нужного поворота, она едва не проскочила его. Указатели отсутствовали; въезд на дорогу был обозначен каменными колоннами. Между ними располагались открытые ворота. Притормозив у въезда, она заметила в их чугунном рисунке по-барочному изящные «К» и «X». Сразу за колоннами дорога сворачивала, исчезая в лиственном лесу. Так вот где находятся родные места Гарри.
Она проехала через ворота и оказалась на дороге. Хотя ее мостили недавно, клены и дубы по бокам были вполне взрослыми. Осень уже успела тронуть некоторые листья яркими красками. Вот и сентябрь, думала Тоби. И когда только лето промелькнуло? Она ехала по извилистой дороге, разглядывая деревья по обочинам, густой подлесок и укромные места, которые могли бы скрыть тело. Интересно, осмотрела полиция этот кустарник? Если Гарри брел впотьмах этим путем, он вполне мог тут заблудиться. Надо будет позвонить в полицейский участок Ньютона, предложить прочесать эту часть дороги.
Внезапно деревья впереди расступились, открывая вид столь неожиданный, что Тоби резко нажала на тормоз. Рядом с дорогой вырос зеленый щит, на котором золотыми буквами значилось: «Казаркин Холм. Только для проживающих и гостей».
Позади щита открывался ландшафт, позаимствованный из роскошных живописных изображений английской провинции. Она увидела мягкие перекаты полей с подстриженной травой, сад с аккуратно обрезанными деревьями и причудливыми животными, тронутые осенними красками шеренги берез и кленов. Словно драгоценный камень поблескивал пруд, окруженный дикими ирисами. Пара лебедей безмятежно скользила среди водяных лилий. За прудом раскинулась «деревня» — шикарный поселок; возле каждого коттеджа имелся небольшой, обнесенный изгородью садик. Главным средством передвижения, похоже, здесь были машинки для гольфа с бело-зелеными тентами. Эти автомобильчики были повсюду: стояли на обочинах или неторопливо катили по дорожкам. Тоби заметила несколько таких же машинок на поле для гольфа — они перевозили игроков с одной лужайки на другую.
Она посмотрела на пруд, неожиданно задумавшись, насколько здесь глубоко и можно ли утонуть. Ночью, в темноте плохо соображающий человек вполне мог забрести в воду.
Она поехала дальше, к поселку. Метров через пятьдесят Тоби увидела поворот направо и еще одну табличку:
КЛИНИКА КАЗАРКИН ХОЛМ
И МЕДИЦИНСКИЕ УСЛУГИ ДЛЯ ЖИТЕЛЕЙ
Она свернула.
Петлявшая по хвойному лесу дорога неожиданно уткнулась в парковку, за которой маячило трехэтажное здание. С одной стороны к нему вот-вот должны были пристроить новое крыло. Сквозь сетку, которой была обнесена стройплощадка, Тоби увидела готовый котлован под фундамент. На краю котлована несколько мужчин в касках обсуждали чертежи.
Тоби оставила машину на гостевой стоянке и вошла в клинику.
Ее встретила тихая классическая музыка. Тоби остановилась — обстановка произвела на нее впечатление. Это совсем не напоминало типовой больничный вестибюль. Лоснящиеся кожей диваны, на стенах — подлинники живописных полотен. Она посмотрела на издания, лежавшие на журнальном столике. «Архитектурный дайджест», «Городи природа». Никакой вам «Популярной механики».
— Могу я вам чем-то помочь? — Женщина в розовой униформе улыбнулась из окошка регистратуры.
Тоби подошла к ней.
— Я доктор Харпер из клиники Спрингер. Вчера вечером в отделении неотложной помощи я осматривала одного из ваших пациентов. Я пыталась связаться с лечащим врачом, чтобы узнать о состоянии здоровья пациента, но мне никак не удается его найти.
— Кто его врач?
— Доктор Карл Валленберг.
— А, он уехал на конференцию. Вернется в понедельник.
— Могу я взглянуть на медкарту? Возможно, это кое-что прояснит.
— Простите, но мы не даем их без разрешения пациента.
— Пациент не в состоянии дать согласие. Могу я поговорить с кем-то еще из врачей?
— Давайте я сначала найду карту, — сестра подошла к шкафу. — Фамилия?
— Слоткин.
Сестра выдвинула ящик и порылась в папках.
— Гарольд или Агнес Слоткин?
Тоби опешила.
— Есть еще и Агнес? Она родственница Гарри?
Сестра взглянула в записи.