— Как жаль, что ты ненавидишь всех мужчин.
— Даже не знаю, что и сказать. Месяц пребывания в женской тюрьме почему-то не склоняет девушку к перемене мнения о противоположном поле в положительную сторону.
Они сидели в жарком неловком молчании.
— О чем ты сейчас думаешь? — решилась наконец Мэдди.
— О том, как разорвать зубами на тебе ту одежду, которую ты только что надела.
— Я тоже.
Дальше они оба почувствовали, как их зубы встречаются где-то в воздухе с безудержной страстью, результаты которой могли быть устранены лишь после нескольких месяцев напряженной работы стоматолога. И последовал такой секс, который Мэдди позволяла себе лишь в подростковом возрасте. Он не дал ей возможности думать о нем даже после того, как все закончилось, переживая заново все в мельчайших цветных деталях. Он станет ее вагинальным дежавю. На многие недели. Мэдди почувствовала приступ жалости ко всем женщинам, которые так никогда и не узнают, что такое ласки теплого рта Александра Дрейка.
Солнце уже начинало раскрашивать утреннее небо, когда они смогли оторваться друг от друга. Они лежали на простынях, переживая потрясение от своего сексуального симбиоза.
— Ты так старался, чтобы меня удивить? — сказала Мэдди, переводя дыхание. — Не пойми меня неправильно. Мне просто очень не хватало секса, и сейчас я возбуждаюсь даже от взгляда на изображение Пола Ньюмана на этикетке приправы к салату.
— Правда? — засмеялся Алекс. — Какая незадача. А я-то хотел сказать, что нам уже пора пожениться. В конце концов, у нас уже есть трехмесячный сын, — пошутил он. — Могут поползти слухи.
Алекс приподнялся на локте. Он смотрел на растяжки, которыми наградил ее ребенок, затем наклонился над ее животом и нежно поцеловал сморщившуюся кожу, потом слизнул капельки молока с ее груди.
— Забудь о материнской любви. Настоящая причина, по которой я должна найти Джека, заключается в том, что без него моя грудь просто взорвется, — объяснила она. — Ирландская республиканская армия может использовать меня в качестве взрывчатого вещества… — Ее голос постепенно перешел в дрожащий шепот.
На это раз он двигался медленно, как мастер тай чи, выполняющий свои причудливые пассы.
«Ликер из спермы», — усмехнулась про себя Мэдди, стирая с губ белую поблескивающую субстанцию.
Горячее дыхание Алекса согревало ей волосы.
— Почему у меня не получается поддерживать отношения?
Это было что-то новое! Раньше он никогда не признавал свою неправоту. Мэдди мысленно добавила эту черту к списку качеств, которые нравились ей в Алексе. Там уже была его любовь к каламбурам (он называл ее «каламбурингус»), его умение пользоваться всеми двадцатью четырьмя функциями швейцарского армейского ножа и то, как выглядела его попка, обтянутая джинсами. Его озорство: он однажды занимался с ней оральным сексом в кабинке моментального фото, и у нее до сих пор остались фотографии в память об этом. И еще, когда он смеялся, у него появлялись морщинки на носу, и он всегда читал карту вин с таким вниманием, будто написал ее сам.
— Дело в том, Мэдди, что я никогда не был тебя достоин.
— Это правда! — Она посмотрела на отца своего ребенка. Может быть, она слишком строго его судит? У нее все последнее время шалили гормоны, и куда это привело? Пункт назначения неизвестен.
— Знаешь, что я понял? Самое важное — вернуться к нормальным жизненным мелочам.
Она широко зевнула.
— Мы поговорим об этом завтра, когда пойдем за полотенцами с надписями «Для него» и «Для нее» в магазин «Ваш дом».
Сворачиваясь клубочком возле его широкой спины, она еще раз проиграла в воображении их «секс-о-раму». Ее кожа разомлела от удовольствия, на губах еще остался вкус Алекса, голова захмелела от воскресшей мечты. Мэдди уткнулась лицом в его шею.
— Кстати, единственным квалификационным требованием для отца является знакомство с человеком, который умеет делать модели космических станций НАСА из старых коробок из-под обуви всего за одну ночь.
Затем ее мышцы размягчились, как масло, тело согрелось, и она провалилась в глубокий-глубокий сон.
16. Страх перед приземлением
Когда, проснувшись в два часа ночи, Мэдди на шла вторую половину кровати пустой и холодной, она не запаниковала. После пары десятков лет встреч с парнями и попыток делать вид, что между полами нет никакой разницы, она просто решила считать мужчин пришельцами с другой планеты. Она не знала ни одной женщины, которая ждала бы прихода Туалетной Феи, чтобы сменить рулон туалетной бумаги в держателе, или предпочла бы умереть, но не спрашивать о том, где что-либо находится и как куда добраться. Именно поэтому сейчас на космические шаттлы всегда берут женщину. Ей также не приходилось видеть женщин, изображающих игру на гитаре перед зеркалом или крутящих термостат холодильника просто ради прикола. Эти различия уходили корнями не в воспитание. Они лежали в глубине самой природы.
У мужчин просто отсутствовала часть структуры ДНК, ответственная за способность находить щипчики для ногтей, пульт от телевизора, принесенные из химчистки рубашки, пару одинаковых носков, панадол и черный галстук-бабочку. В общем, все вещи, которые, к их удивлению, находятся на своих местах по десять и более лет.
Зато мужчины обладали генетической предрасположенностью часами стоять у открытой дверцы холодильника и смотреть внутрь пристальным взглядом, ожидая, что там что-нибудь материализуется, делать дырки в пакетах с хлебом, сморкаться, стоя в душе, и ковыряться в носу, стоя в пробках, настаивать на том, что они будут сами вести машину по дороге на вечеринку с алкоголем, а потом в конце нее заявлять, что вам лучше самой сесть за руль. Они также считают, что положение стрелки счетчика топлива на уровне «пусто» означает, что они могут проехать еще десять километров… и могут не оставить никакой записки о вечной любви на подушке после романтической ночи ни с чем не сравнимой страсти. Мэдди отказывалась принимать это на свой счет.
Вместо этого она решила его отыскать. Это оказалось нетрудно. Тщательный осмотр его стола помог найти тисненное золотом приглашение на коктейль к сотруднику Королевского общества по исследованию почв в Хайгроув-хаус. Алексу, более популярному, чем престолонаследник, не требовалось это приглашение в качестве пропуска. Мэдди оставалось лишь нарядиться в какое-нибудь из отказных платьев его бывшей жены, выбелить из приглашения инициалы Алекса и добавить туда свою собственную подпись. После внесенных корректив на приглашении значилось: «Мэдлин Дрейк». С внезапным потрясением Мэдди поняла, что ей нравится это сочетание. Теперь надо сесть на поезд, идущий в Котсуолдс.
Тяжелые испытания последнего месяца изменили ее настолько, что она начала понимать, что мужчины никогда не изменятся. Она подняла с пола брошенную одежду Алекса и с нежностью ее сложила. Ее мать всегда говорила: «Лучше тот черт, что тебе знаком, чем тот, кого ты совсем не знаешь».
Мэдди перестелила кровать, и теперь ей хотелось только одного: остаться в ней вместе с ним. Неужели это желание такое плохое? Она же просто хочет наладить отношения с отцом своего ребенка! Эрика Джонг написала целую книгу «Страх полета» о том, как набраться мужества и оборвать отношения… Ну что ж, книгу Мэдди можно будет назвать «Страх приземления», и там будет говориться об иррациональном страхе перед витьем собственного гнезда и приобретением навыков приготовления «пастушьего» пирога. Прошлой ночью Алекс практически сказал, что им стоит пожениться.
— Ты пошутил? — спросила она у его фотографии на членском билете фитнес-клуба, выуженном из недр его одежды. Однако мужчины никогда не шутят со словом на букву «Б». Или все-таки шутят?
Впервые в жизни Мэдди признала тот факт, что ей нужен мужчина. Она хотела разговаривать о себе, используя местоимения во множественном числе: мы делали это, мы видели то. Она хотела быть первой в чьем-либо списке номеров со скоростным набором. Она хотела, чтобы за ней кто-нибудь ухаживал, мог спеть с ней вместе припев «У меня есть ты, детка», смеялся над ее шутками. Черт возьми! Девушка не может целовать свои собственные веки. Так думала женщина, истосковавшаяся по обыкновенной жизни. Пора было провозглашать Декларацию Зависимости.