— Я за водителя, — сказала Кэри, сидевшая рядом со мной.
— А я прямехонько сзади, — пожал плечами Рассел. — Потихоньку начинаю привыкать к слову «мы».
— Не слишком-то хорошая мысль так выставляться, — согласился я, — но другого выхода у нас нет.
«Тик-так», — сказали бы мои часы, если были бы выпущены в том же году, что и наш «кэдди». Но мистер Тик-Так умер. Жизнь больше не была цепочкой: работа — отдых, тяжело — легко. Секундная стрелка моих часов описала круг, тикая с маниакальным упорством.
Тем весенним утром, все в поту, мы сидели в холодном белом «кэдди». Автомобили проезжали мимо. Городской автобус. Припозднившиеся к ланчу перекусывали в торговавшем со скидкой мексиканском кафе. Из глубины следующего квартала вздымался стальной каркас здания. Монтажник-высотник в каске, каким-то чудом удерживая равновесие, прошел по балке. Я сидел в машине грез, принадлежавшей покойнику.
Секундная стрелка все тикала.
Хейли широкими шагами вышла из магазина, держа белый пластиковый мешок. Эрик нес два мешка побольше. Зейн шел с пустыми руками, готовыми ко всему.
— Да благослови нас всех Господь, — сказала Хейли, когда все уселись в машину, тяжело захлопнулись дверцы и Кэри завела мотор. — Мы живем в эпоху, когда можно купить заряженный и вполне сносный мобильник без всякой канители.
Белый «кэдди» нырнул в поток транспорта.
— Блестящая мысль, — обратился Зейн к нашему водителю.
— Спасибо, — улыбнулась Кэри.
Это была улыбка гордого собой профессионала, которую она не могла скрыть.
На белой ленте Эрик черной ручкой приготовил этикетки для каждого телефона: «Альфа», «Браво», «Чарли».
— Имеются разъемы для подзарядки от сети, — сказал он, программируя каждый телефон на моментальную цифровую связь с двумя другими.
— Долго еще дотуда ехать? — спросила Хейли.
— Двадцать минут, — ответил Зейн.
Неверно: через шестнадцать минут мы въехали на стоянку магазина постельных принадлежностей на Джорджия-авеню — насчитывающего уже несколько десятилетий приземистого торгового ряда.
— Мы не можем хорошенько разглядеть это отсюда, — сказал я. — А они не могут хорошенько разглядеть нас оттуда.
— А все ж таки жаль, — вздохнул Рассел, — что мы поехали направо и не оттянулись по полной.
— Конечно, — ответила ему Хейли, — но это именно то место, где сестра Смерть получала свою почту, а мы шпионы, а не коммандос.
— Да, да, да.
Тик. Тик. Тик.
— Если мы не вернемся… — сказал я.
— Мы пойдем за вами, — откликнулся Рассел.
Мобильник «Альфа» лег в мою ладонь. Я набрал номер, запрограммированный для «Браво», стрелка протикала одиннадцать раз, и мобильник, который держал Рассел, зазвонил. Я опустил телефон в правый нагрудный карман своего кожаного пиджака. Одна из разрывных гранат и несколько полных обойм уместились в кармане того же пиджака у меня над сердцем, в то время как «глок» болтался в кобуре на моем правом бедре, едва прикрытый полами расстегнутого пиджака.
Мы с Зейном выскользнули из машины и пошли по дороге.
Рассел занял наши места на переднем сиденье, небрежно развалясь, словно родился там.
— Пошли! — произнес я.
43
— Проклятье! — сказал я, когда мы с Зейном остановились между фургоном и семейным автомобилем, припаркованными прямо напротив двери с адресом, который Хейли хитростью выудила в расчетном отделе сотовых телефонов.
— Что? — протрещал приглушенный голос Рассела из нагрудного кармана моего пиджака.
— Тихо! — ответил я так, будто меня здесь и не было. Хотя шпионских условностей вовсе не требовалось. Не теперь.
Транспорт с шумом проносился мимо нас по деловито-оживленной Джорджия-авеню.
Витрины четырех помещений в упор глядели на нас из-за стоянки. На втором слева краской был намалеван на стекле адрес, который раздобыла Хейли, и слова: «Почта для вас!»
— Это почтовый ящик, — сказал Зейн, — «Берлоу индастриз, четыреста тринадцать» это на самом деле четыреста тринадцатый ящик. Чего мы этим добились?
— Может, и ничего, — ответил я, — но иногда «ничего» — это больше, чем кажется. Прикрой меня.
Когда я, распахнув стеклянную дверь, вошел внутрь, за спиной у меня звякнул звонок.
Передо мной была конторка «делового центра». За нею протянулась комната, где стояли два стола для персонала, за этими столами помещался длинный стол с рулонами коричневой упаковочной бумаги, клейкой ленты, пишущими штифтами и фломастерами. На втором столе стояли два факса, компьютер. Пять картонных коробок для судоходных перевозок висели на стене рядом с образцами подарочной оберточной бумаги. Здесь же продавались ярлыки, этикетки, самоклеящиеся конверты и прочие почтовые причиндалы.