Уф-ф.
Через четыре минуты Рассел вышел из «Почты для вас!». Остановился перед витриной лицом к Джорджия-авеню и нашему наблюдательному посту на другой стороне, делая вид, что проверяет часы. Наконец скрылся.
Через пару минут после этого он позвонил мне на сотовый, сидя в белом «кэдди» с Хейли и Эриком. Я нажал на кнопку.
«О бэби, сделай это для меня».
— Вик, — сказал Рассел, — что я слышу?
— Не обращай внимания! Что ты там делал? Тебе же сказали: вошел и вышел!
«О бэби!»
— А, ты про это… Да ладно, зато одним разом убил двух зайцев. Я сказал менеджеру, что оставил свой пикап возле какого-то мотеля на Джорджия-авеню, но забыл записать, возле какого именно. Он назвал мне все мотели в двух милях по дороге в округ Колумбия. И похоже, он меня больше никогда не увидит. А если и увидит… Кто помнит рассыльных?
«Это так здорово».
— О'кей, — ответил я. — Проверь их, прикинь, где можно лучше всего спрятать «кэдди». Закажи две… нет, три комнаты и зарегистрируй нас как членов семьи Гарри Мартина. Попроси Эрика разработать расписание смен так, чтобы… ну…
— Так, чтобы блондинка никогда постоянно не оставалась только с одним из нас, — закончил Рассел.
«О да! Уф-уф! Я никогда еще такого не делал!»
Звонок Рассела.
— Эй, Вик, чем бы ты там ни занимался, я не могу ждать своей очереди.
46
Мы сидели на складных металлических стульях возле окна на втором этаже порномагазина и в бинокль наблюдали за всеми, кто входил в помещение «Почты для вас!».
— Сколько времени? — спросил Зейн, окидывая взглядом нашу засаду.
— Четыре сорок две, — ответил я, мельком взглянув на часы.
Кэри посмотрела вниз, на поток проезжавших мимо машин.
— Час пик. Счастливые люди, домой едут.
— И мы поедем, — пообещал я ей.
— А что, если никто не заберет твою трубу?
— Черт! — сказал Зейн. — А что, если кто-нибудь заберет ее? Такси тут не ездит. Машина, на которой мы могли бы вести преследование, в каком-то мотеле в двадцати минутах отсюда. Ну хорошо, мы его заметим, но самое большее, на что мы способны, — это вести визуальное наблюдение за парнем или записать номер его машины. Даже если он сядет в автобус или решит прокатиться на метро, мы не сможем пойти за ним или схватить его.
— Что есть, то есть, — согласился я.
Кэри сняла свой черный блейзер, накинула его на спинку складного стула. На ней был кашемировый пуловер Хейли. Сидевший в обтяжку красный свитер только подчеркивал торчащие груди Кэри, не носившей лифчика, и при виде их я даже как-то не подумал о пяти глазах сестры Смерть или искусственных секс-бомбах на экране телевизора прямо у нас под ногами. За поясом у нее был заткнут незаряженный «вальтер» сестры Смерть — бутафорское оружие для подставной роли федерального агента.
Она пятерней расчесала короткие светлые волосы, потянулась — могла бы использовать это движение как подготовку к атаке, но не стала. Из сортира повеяло зловонным запахом мочи. Кэри посмотрела на меня, я ответил ей утешительной улыбкой.
Зейн приложил бинокль к глазам, наблюдая за почтой.
— Посетитель, — сообщил он через четыре минуты. — Подошел к своему ящику. Пусто. Ушел.
— Я так никогда не знаю — радоваться мне или горевать, когда у меня в почтовом ящике пусто, — сказала Кэри.
— Это мог быть разведчик, — предположил я.
— В претенденты я еще, пожалуй, гожусь, — ехидно перефразировал Зейн фразу Марлона Брандо из фильма, где он играл боксера.
От Кэри не скрылось, что мы с Зейном обменялись улыбками.
— А что чувствуешь, когда ты псих? — спросила она.
— То же, что и ты, — ответил Зейн. — У всех это по-разному. Но в каком-то смысле одно и то же.
— Быть психом — это лихо, — пошутил я.
— В том-то весь и вопрос: кто псих, а кто нет, — настаивала Кэри.
— Нет, — возразил я. — Ставить вопрос «или — или» — значит игнорировать реальность. В жизни все перемешано, все неоднозначно. Безумие и гений могут уживаться в одном человеке, как и еще бог весть что. Картина, роман или фильм, настоящий, великий фильм, могут одновременно быть смешными и страшными, сексуальными и тревожными, все в них сплавлено воедино, если это идет от сердца, если суть их правдива.
— А в чем суть того, что вы затеяли? — решила поддразнить нас Кэри.
— Суть не в том, чтобы выжить, — начал Зейн. — Смывшись из засекреченной психушки ЦРУ, мы мгновенно оказались в мире, где стреляют без предупреждения. Мы все знали это с самого начала.