— Это мы понимаем, — сказала Хейли.
— Ради бога, он всего лишь психиатр! Единственные люди, о которых он заботился, — это…
— Психи вроде нас, — подхватил я. — Это лишь усугубляет нашу вину.
— Какая теперь разница? — спросил Эрик.
— Он прав, — ответил Зейн, пока мы ехали по Шестнадцатой улице, бесцельно направляясь вперед к расположенному в трех милях Белому дому, где никто из нас никогда не был и где теперь уже никогда не придется блистать доктору Ф. — Какая разница? Мы там, где мы есть, и, похоже, нас все больше втягивают в какую-то санкционированную операцию.
— Кем санкционированную? — возразила Кэри.
— Если одиннадцатое сентября и доказало что-то, — вмешался я, — так это то, что левая рука наших тайных агентов не всегда знает, что творит правая. А иногда они дерутся.
— Все равно не могу поверить в чушь, которую вы тут мелете про какую-то операцию ренегатов, — покачала головой Кэри. — Исключено.
— А вот и нет, — настаивал я.
— Теперь другие времена.
— Да, конечно.
Мы въехали на вершину подъема, и за лобовым стеклом замерцали огни центра округа Колумбия. В двадцати кварталах впереди виднелось ярко освещенное белое мраморное здание, где спал президент.
— Ничего не изменилось, — сказал я. — Мы не можем все время быть в бегах, но и не можем войти… мы — психованные беглецы, которые разыскиваются за убийство своего психиатра, а теперь и за похищение и нападение на почту.
— Ограбление со взломом и нанесение ущерба, — добавил Рассел.
— Отпечатков нет, — напомнил Эрик. — Все работали в перчатках.
— Нам нужно больше информации, чтобы отослать нашу историю кому-нибудь, кого она не оставит равнодушным, — сказал я.
— О чем это ты? — спросила Кэри.
51
Следующий день. Вторник, восьмой день нашей ренегатской операции. Разгар дня.
Я слышал, как хлопают полы черного плаща Рассела; он шел в трех шагах позади меня по тротуару Главной улицы мимо серого здания СДЛМ. Когда в 9.15 он отправился на разведку к этому самому безобидному на вид зданию, то с ним была почтовая труба и одет он был как посыльный. Но перед нашей дневной операцией переоделся, сказав:
— Не хочу умирать в коричневом.
Мы дружно проследовали к центральному входу.
У дальней стороны здания Эрик мелкими шажками приближался к боковому входу. Пухлый, в очках, с шаркающей походкой, он во всем напоминал ученого-зануду. Приборчик, который он смастерил из подручных средств, был привязан у него под выношенным пиджаком ученого-сухаря, равно как и «вальтер» сестры Смерть. Заряженный.
В десяти футах позади Эрика шла прогулочным шагом пара, напоминавшая отца и дочь. У дочери были только что выкрашенные каштановые волосы. Похожий на орла отец был в черной вязаной шапке.
Мы с Эриком были носителями времени и, сверив часы, синхронизировали наши шаги и шаги тех, кто двигался за нами, прикрывая нас и одновременно следя за улицей.
Я потянул дверь, пропуская вперед шедшего позади мужчину в плаще, который вошел в здание, размахивая руками, чтобы показать, что они пусты, и в тот же самый момент ученый-сухарь открыл боковую дверь для ринувшихся мимо него отца и дочери. Отец зорким орлиным оком обводил разбегавшиеся в разные стороны коридоры, дочь держала лестницу на прицеле.
Внутренность помещения напоминала рекогносцировочные фотографии Рассела.
Мы с Расселом стали медленно подниматься по лестнице. Не входите запыхавшись. Пахло бетоном стен, средством для чистки ковровых дорожек, призраками выкуренных тайком сигарет.
Четвертый этаж. Я резко распахнул выходившую на площадку дверь. Офисные коридоры… чисто.
Команда Эрика обогнула угол на волне легкой музыки, терзавшей невидимых работников офиса. Где-то зазвонил телефон. Замолчал.
Наши команды встретились перед массивной коричневой офисной дверью в залитом солнцем коридоре, куда выходили двери других офисов.
Но на этой двери был номер 402 и единственный на весь коридор замок.
Это был «Кэмбелл 21/25», замок повышенной надежности; догадка Эрика подтверждалась рекогносцировочными снимками. На дверях офисов этажом выше стояли идентичные замки. «Кэмбелл 21/25» всего лишь на один уровень уступал в сложности суперзамкам, ведущим в помещения, откуда есть доступ к орудию массового уничтожения.
Из левого рукава крашенной под шатенку Кэри выскользнула купленная в скобяной лавке плексигласовая отвертка. Заряженный «глок» ее бывшего напарника был пристегнут к ее правому бедру.