— Значит, не будем держаться плотной группой? — спросил Ланг.
— Пожалуй, лучше всего рассыпаться, — ответил я. — Если будем держаться плотно, это привлечет внимание. А ежели одна из групп напорется на неприятности, другая получит звонок и сможет действовать на подхвате или прикрыть, устроить небольшой сюрприз.
— Кто с кем пойдет? — спросил Рассел.
— Я с Кэри поеду в «кэдди», — мгновенно ответил я. — Так мы сможем разделить здоровых беглецов между собой, по свидетелю в каждой машине.
— Эрик и я должны оставаться вместе, — заявила Хейли. — Мы поедем с тобой.
— Директор Ланг, — сказал Зейн, — придется вам ехать с мальчиками. На пассажирском месте. Рассел, ты ее свистнул, ты и поведешь.
— Что за дичь?!
— А как же вы? — спросил Ланг седовласого психа.
— Я буду за вами всю дорогу.
— Не сомневаюсь, — сказав Ланг. — Так холодно, а я уже не молод. Могу я взять свой бушлат?
Он кивнул на багажник «кэдди».
— Конечно, — ответил я.
Бросил ему ключи. Посмотрел вслед.
Рассел как бы ненароком отошел к дальней стороне угнанного «вольво». Он неотрывно следил за Лангом, и, куда бы ни повернулись остальные, среброволосый человек приковывал к себе все наше внимание. Он скрылся за высокой, задранной кверху белой крышкой багажника «кэдди».
— Сейчас, — шепнул Зейн. — Это его первый шанс перейти в контратаку.
Я насчитал ровно двадцать одно сердцебиение; казалось, что Ланг слишком копается, пока наконец багажник не захлопнулся. На Ланге был его бушлат, расстегнутый — показать, что за поясом у него ничего нет; направляясь к нам, он держал в руке свой кольт — за дуло. Он подошел прямо к Зейну.
— Держи, — сказал он и, когда седовласый вояка взял пистолет у седого шпиона, добавил: — Так мы все будем чувствовать себя лучше, а если мне понадобится оружие, я знаю, где тебя искать.
Маститый шпион прошел сквозь наш плотный строй, минуя Рассела, обогнул «вольво», открыл дверцу и забрался на пассажирское сиденье. Закрыл дверцу за собой.
— Вперед! — скомандовал я.
53
Девятый день. Мы ехали навстречу заре.
— Что бы теперь ни случилось, — сказала Хейли, сидя на заднем сиденье белого «кэдди» вместе с Эриком, пока машина, глухо гудя, катила по темному шоссе, — все закончится. Показавшись в банке, мы окажемся под колпаком у Ланга. А завтра выйдем из-под контроля.
— Если оно у нас будет, это завтра, — ответил я.
— Я устал, — прошептал Эрик. — Сердце болит.
— Знаю, детка, — сказала Хейли. — Знаю.
Раньше она никогда не называла его «деткой» или каким-нибудь другим ласкательным именем. Значит, мы уже дошли до какого-то предела.
Или начала.
Мои впившиеся в руль руки дрожали. Казалось, что стрелка спидометра, колебавшаяся у предельной черты, врет. Мы мчались так стремительно, словно были под кайфом. Машина провоняла потом, холодным кофе, старыми пластиковыми стаканчиками, оружейной сталью, комьями грязи, отвалившимися от запачканных ботинок. Кэри ехала на пассажирском сиденье. Я сощурил глаза — темнота за лобовым стеклом была испещрена желтыми точками — и сказал себе, что чувствую запах ее сиреневого шампуня. Но это был всего лишь плод воображения.
— Все с нами будет в порядке, — произнес я, устремив взгляд на Кэри, так чтобы всем было ясно: я обращаюсь к ней. — И во многом это из-за тебя, всего, что ты сделала, это было…
— Не надо, Виктор. — Взгляд Кэри был прикован к дороге. — Я пыталась схватить вас. Немного не повезло.
Мотор натужно гудел, но я не сдавался. Единственное, что оставалось Кэри, — это самой увидеть то, что должно было произойти. Наконец. Без вариантов. Но я откинулся на сиденье, решив отделаться избитой шуткой:
— Что ж, еще не все потеряно.
— Все — не все. Всегда. Никогда, — покачала головой Кэри. — Два твоих излюбленных словечка. Но значат они одно и то же. Надо расширять словарь особенно в том, что касается уверенности и времени.
— Можешь сказать «теперь» — значит, ты «победил», — ответил я.
— Что это, черт возьми, такое?
— Не спрашивай. Ведь я псих.
— Кэри, — подала голос Хейли, — что будет, если нам удастся что-нибудь раздобыть в банке?
— Я пробовала представить это себе, когда мы ехали по городу, — ответил единственный нормальный человек в машине. — Ланга живьем съедят. Но зато теперь нас двое вместе с вами… маньяками. К семи голосам хочешь не хочешь прислушаешься. А Ланг…
Пока мы ехали через город, я заметила купол Капитолия. Он светился в темноте. И тогда мне показалось, что мы можем дойти до более высоких сфер и перестанем чувствовать себя на мушке. Ланг провел там уйму времени, был связующим между правительством и Управлением, многих знает.