Доктор Ф. сидит в мягком свете комнаты отдыха. Ждет, пока мы вернемся. Вышедшая на подмену сестра передает ему медицинские карты. Потом встает сзади. Пока доктор читает карты, она вынимает из волос заколку. Возможно, другие сестры уже это делали. Ведь доктор был очень даже симпатичный парень. Если он что-то и заметил, то, возможно, чувство подсказывало ему: «Она распускает волосы; мы совершенно одни; мне будет с ней хорошо!» Резким движением она закрывает ему левой рукой левое ухо — быстро и глубоко втыкает заколку, мозг лопается, как воздушный шарик, и доктор, дернувшись, застывает на своем стуле. Сестра это чувствует. Вытаскивает заколку. Поправляет прическу. Затем оставляет доктора сидеть в комнате, чтобы его нашли мы и обвинение пало на нас.
Когда на утреннем собрании во вторник Рассел травил байку про то, как он удавил сербского полковника, а сестра вошла, толкая перед собой металлическую тележку, с заколотыми, собранными в пучок волосами, — стоило бы нам почуять недоброе.
Доктор Фридман был прав. Мы слишком долго пробыли в Замке. И стали слишком здоровыми, чтобы подмечать и правильно истолковывать то, что видим.
И вот мы вырвались на волю. Свет фар озарял ночное шоссе, дорога стремительно мелькала перед лобовым стеклом угнанного автомобиля. Машину вел я, Зейн, устроившись рядом на пассажирском сиденье, выступал в роли штурмана, определяя наш путь по взятой напрокат дорожной карте, по воспоминаниям о том, что рассказывал нам доктор Ф. В зеркале маячил Рассел, примостившийся сбоку на заднем сиденье. Хейли устроилась на коленях у него, а не у Эрика — для Эрика это было бы слишком тяжким испытанием. Доктора Ф. они усадили посередине. На нем единственном был ремень безопасности.
— С минуты на минуту он должен быть, — сказал Зейн. — Вот он!
Обшитый досками придорожный мотель с красной неоновой вывеской выплыл нам навстречу из ночной тьмы. Свет полной луны поблескивал на высокой проволочной изгороди, окружавшей пустой бассейн. Наш серебристый «форд» притормозил и остановился на залитой асфальтом парковочной площадке мотеля. Дверцы машины распахнулись настежь. Зейн, Рассел и я рассыпались стрелковой цепью, приближаясь к единственному окну, за которым горел свет. Это был редко посещаемый мотель небольшого городка — место, которое ненадолго подряжавшиеся в Замок врачи вроде доктора Ф. называли своим домом вдали от дома. Хейли побежала к бунгало, где было написано: «ОФИС». Эрик и доктор Ф. остались в машине.
— Смелее, — сказал Зейн, когда Рассел выдвинулся вперед. — Только брать осторожно!
Рассел ногой вышиб дверь номера.
Сестра была в белых трусиках и лифчике. Миловидная, только какая-то потерянная. Она стояла в дверях ванной, и мерцающий свет падал на нее сзади. Каштановые волосы распущены по бледным плечам.
Рассел был уже в двух шагах от нее и готовился ее схватить, как вдруг замер на месте.
Столпившись в комнатке мотеля, мы с Зейном заметили, что Рассел застыл как вкопанный. Он пристально и как бы сквозь смотрел на сестру невидящими глазами. От нашего преимущества — эффекта неожиданности — не осталось и следа. Сестра моргнула… ныряющим движением скользнула мимо Рассела, схватила с кровати свою сумочку и, перекатившись, исчезла под кроватью.
Не успели мы оглянуться, как она — хлоп! — высунулась с другого конца и оглушительно выстрелила из черного пистолета.
Зейн тяжело рухнул на пол.
Сбив Рассела, я прыгнул в открытую ванную.
Снова — выстрел. Рядом со мной от двери ванной полетели щепки.
Зейн перевернул кровать и обрушил ее на сестру. Упал возле ее голых пяток, пока она билась под обрушившейся на нее кроватью. Зейн схватил ее за лодыжки — и дернул.
Сестра Смерть выскользнула из-под обломков кровати, голые руки воздеты к небесам — ни дать ни взять счастливчик, оседлавший волну и стремительно скользящий по гребню. Белый лифчик съехал с груди. Зейн распростерся на спине, удерживая ее лодыжки, обтянутые белыми трусиками бедра прижались к его чреслам, пока руки сестры разгребали кучу постельного белья. Резко распрямившись, как лезвие складного ножа, она села и ударила пистолетом лежащего под ней человека.
Я, пригнувшись, бросился к ним из ванной.
При этом успев увидеть только, как Зейн приподнимает голову, по-прежнему зажатую ее лодыжками, в которые он впился.
Успев увидеть, как черный автоматический пистолет опускается на белое как мел лицо Зейна.
Успев увидеть, как палец сестры, лежащий на спусковом крючке, сгибается.
Но тут Зейн, ударив сестру по предплечью, развернул ее руку. Дуло ткнулось ей в лоб, раздался оглушительный выстрел, и кровь фонтаном брызнула на свалявшуюся постель.