Я ничком упал на обоих.
— Ух ты! — донесся голос Рассела, пока я лежал, уткнувшись лицом в дешевый ковер. — Что творится! Никогда еще таким не занимался.
— Черт! — сказал Зейн. — Теперь-то уж она точно нам ничего не скажет!
— Эй, я тут двери вышибаю, я, рокер! — возмутился Рассел. — Но такое… Что ж это выходит…
— Слезай, Виктор.
Я сполз с мертвой женщины. С Зейна. Повернулся и увидел Хейли, которая пинком ноги распахнула дверь и доложила:
— На офисе табличка «Обеденный перерыв», ничего не поделаешь.
— Должен признаться, я виноват, ребята, — вздохнул Рассел. — Особенно перед тобой, Виктор.
— Вик, — сказал Зейн, — а ну-ка посмотри сюда.
Зейн сидел на полу, ноги мертвой женщины были широко раздвинуты, ее ляжки уютно покоились на его бедрах, как в одной из поз Камасутры, которую я никогда не пробовал. Я пристально посмотрел туда, куда указывал Зейн, на белый хлопчатый бугорок ее лобка; моргнул и только тогда увидел то, что он хотел мне показать: на верхней части ее бедра, с внутренней стороны, виднелись несколько дюжин булавочных уколов, похожих на сыпь.
— Вот вам и ответ, — сказал Зейн. — Д.И.К.Э.
— Прости, Вик, что так вышло, — продолжал Рассел. — Просто голова пошла кругом.
— Эта девочка была из категории К, — сказал Зейн.
— Кружить головы — по твоей части, Вик, — не унимался Рассел. — Это Хейли у нас косноязычная…
Д.И.К.Э. по-нашему расшифровывается так: «Деньги. Идеология. Компромисс. Эгоизм». Четыре всадника шпионажа, как в Апокалипсисе. Четыре категории мотивов, создающих шпионов и предателей.
— Зейн тут скоро расплавится от жары…
— Может, она и вправду была настоящей сестрой, — сказал Зейн. — Девчонкой в белом халате, страдавшей от депресняка, вот и попалась на крючок, когда получила доступ к аптечным запасам и связалась с дилерами. Может, ей пришлось наизнанку вывернуться, чтобы нажать на курок. Кто-то ее подобрал и поимел. Кто-то держал ее про запас, натаскивал и отправил по следу. Прямехонько на нас. На доктора Ф.
— Звание «мистер робот» присуждается Эрику…
Я покачал головой:
— Она убила его, но она была всего лишь марионеткой.
Сестра Смерть лежала, раскинувшись, на груде постельного белья. Зейн встал и подобрал ее пистолет — «вальтер ППК-380», точно такой же, как у Джеймса Бонда. Она, не мигая, глядела на меня пятью глазами.
Съехавший бюстгальтер обнажил коричневые соски, и они не мигая смотрели на меня.
Размалеванные веки смежились над стеклянистыми зелеными глазами и, не мигая, смотрели на меня.
Красная звезда с опаленными краями зияла посреди задумчивого лба и, не мигая, смотрела на меня.
— Но я, — продолжал Рассел, — я же «мистер вышибала». И все равно — как остолбенел. Вышибить дверь — дело плевое, да и на всю операцию была куча времени… Остолбенел. Когда увидел, как она стоит тут. В ванной. Что все это значит? Какого черта, по-вашему, все это значит?
— Бывает, — ответил я, выкидывая все из выдвижного ящика сестры Смерть, где хранилась ее одежда, потом обшарил его — «жучков» не было.
— Верняк, — поддержал меня Зейн. — Но наперед держи себя в руках. Не хочу, чтобы меня из-за тебя кондрашка хватила.
— Да, жарко пришлось.
Я переворошил второй ящик. Хейли засунула в сумку сотовый телефон сестры Смерть, который достала из кладовки, ее сумочку и все бумаги. Я бросил Расселу ключи от другого корпуса мотеля:
— Ключи от комнаты доктора Ф. Четыре минуты тебе. Обыщи, прихвати что надо и сваливай.
Мы встретились на парковочной площадке.
Хейли швырнула сумку с барахлом сестры Смерть в машину.
Рассел бросил Зейну непромокаемый плащ из «барберри», который нашел в комнате доктора Ф.
— Твои ручищи будут торчать из рукавов, но парень, под конец зимы разгуливающий в рубашке, шортах и кедах, с таким же успехом мог бы повесить на себя плакат: «Разыскиваюсь полицией».
Потом поставил в багажник небольшой плоский чемодан.
— Ноутбук дока, адресная книга, диски. В книжке Джеймса Долтона про Уотергейт у него была заначка — стольник наличными.
— Спасибо за пальтишко, — сказал Зейн. — Правильно мыслишь.
— Ладно, еще раз простите за то, что я там начудил. — Рассел придвинулся поближе к седовласому Христу. — Выходит, если я правильно мыслю, то могу взять ее пистолет?
— Сам же сказал — начудил.
— Но там было другое дело.
— Нет.
— Почему нет? Виктор! Так нечестно. Ты не разрешаешь мне вести машину, пусть, тебя посадили последним, у тебя лучше всех сохранились шоферские навыки, так что мне начхать. Но все знают, что я управляюсь с пистолетом лучше всех вас. А Зейн мне его не дает!