Мимо меня.
Дождь неистовствовал над городом. Вечерний свет мутился триллионами серых капель, рассекавших воздух, как неограненные алмазы. Повсюду стояли припаркованные автомобили и тележки рикш, оставленные в ожидании, пока небо не прояснится. Прохожих на улицах почти не было.
Я замер в подъезде лавки на другой стороне улицы и ближе к автобусной остановке у телемастерской. Капало. Черный как уголь дождевик «гортекс» с капюшоном надежно защищал меня от дождя. В нем мне было легко раствориться в тенях. Сквозь плотную завесь дождя ни женщина в чадре, которую я силком вынудил стать моим осведомителем, ни кто-либо, кто мог бы наблюдать за ней, вряд ли заметил бы, как я прикрывал ее игру.
Пятно мутного света притормозило слева от меня на автобусной остановке.
Я вытер мокрое от дождя лицо. Ничего не вижу, пока ничего, нельзя сказать наверняка…
Кто-то вприпрыжку пробежал под дождем через улицу.
Черная тень в чадре. Без зонтика. И бегом. Бегом мимо моего поста.
Не раскрывайся. Жди. Жди.
Какой-то байкер на своем стрекочущем мотоцикле вывернул из-за угла, его занесло, и, проехавшись юзом, он врезался в припаркованный автомобиль. Едва не слетевший с седла водитель все-таки вырулил, удержал равновесие…
И устремился за бегущей женщиной в чадре. На нем был зеленый прорезиненный плац.
Близко, он был так близко, и оба они находились всего в пяти футах от двери мастерской, когда сквозь струи дождя я увидел, как он ударил ее кулаком в спину.
Женщина пошатнулась и, резко развернувшись, попыталась отмахнуться от нападающего — кажется, сумкой; в то же мгновение я выскочил из подъезда и схватил изогнутую шестифутовую стальную трубу из груды строительного мусора.
Зеленый Плащ уцепился за ее сумку и дернул, рывком выхватив из рук женщины это импровизированное оружие. Двигаясь по инерции, она врезалась в человека в плаще, споткнулась и побежала к двери. Он ударил ее. Она ничком рухнула на тротуар.
Расплескивая ногами лужи, я размахнулся и на бегу метнул обрезок трубы. Она полетела сквозь завесу ливня, вращаясь, как искореженный пропеллер. Отскочив от припаркованной машины, труба сделала вираж, пролетела над самой головой Зеленого Плаща и ударилась о стену. Он повернулся, увидел, что я бегу к ним, и ринулся в боковую улочку, которая вела в запутанный лабиринт местного загона для кроликов.
Я помог женщине в чадре подняться с тротуара, превратившегося в настоящее озеро. Она откинула скрывавший ее лицо капюшон.
Дерия.
Задыхаясь после нанесенных ударов, с мокрым от дождя, искаженным болью лицом, она, запинаясь, пробормотала:
— Она… на базаре. Позвонила по телефону. Потом пришла, передала ключ… Местный из «Аль-Каеды» там, на базаре, он… он увидел, узнал ее зеленые туфли. Она перепугалась, когда он… бросился за нами. Я взяла ключ, вскочила в автобус в последний момент. Он стал молотить в дверь, но… шофер не впустил его. Тогда он избил водителя и украл… Погнался за автобусом.
— Сотовый телефон! — закричал я. — У него есть сотовый телефон?
— Убьет, он убьет… Останови его!
— Иди в дом!
Пробежав несколько шагов, я заметил, что в луже что-то лежит. Это была ее наплечная сумка — аксессуар, который носили только западные женщины. Прибавьте к этому зеленые туфли: ничего удивительного, что головорез «Аль-Каеды» выбрал их своей мишенью. Он был достаточно смекалист, чтобы пуститься в погоню за иностранкой, которой что-то передали. Он понимал, что местную самоучку убить всегда успеет.
Я мчался сквозь дождь, лившийся из разверзшихся хлябей.
Боковая улочка была похожа на дорожку для бега с препятствиями, в качестве которых выступали припаркованные фургоны, грузовики и автомобили, мотоциклы в пластиковых чехлах, тележки рикш, частоколом перегородившие тротуар, пока их владельцы теснились в чайных домиках. Зеленый Плащ мог нырнуть в один из этих домиков, любую лавчонку, которая не закрылась из-за ненастья, но я мало в это верил. Бангсар кишел экспатриантами. А все западные люди были врагами. Ему наверняка хотелось оказаться в каком-нибудь знакомом и безопасном местечке, чтобы затихариться и занять выжидательную позицию.
«Только бы у него не было мобильника, пожалуйста, никаких телефонов!»
Не говоря уже о проливном дожде, видимость была до крайности затруднена беспорядочно брошенными автомобилями и прочими препятствиями. Я знал, что эта извилистая улочка еще милю тянется до автострады. Переулки разбегались от нее в разные стороны; насколько мне было известно, все они кончались тупиками.