Диро напряг слух и услышал придавленный протестующий женский голос и звуки борьбы, они доносились из-за угла таверны. Легко подёрнув поводья скакуна он повёл его к источнику шума. В свете сверкающих звёзд Диро рассмотрел мало приятную картину.
Служанку из таверны, которая пыталась отбиться от одного из посетителей. Руки у того ходили ходуном и ноги не держали, — он явно хорошо напился. Девушка, лет девятнадцати, пыталась вырваться из его объятий, кричать, но у неё ничего не получалось. А ещё картину дополнял силуэт на заднем плане, привалившаяся к стене, смотрящая куда-то в сторону и скрестившая руки на груди тень. В принципе, ситуация для подобного места обычная. Если не сказать больше, — ежедневная. И любой увидевший её человек тут же отвернулся бы и продолжил свой путь. Но Диро, что-то дёрнуло вмешаться. Или может ему просто надоело терпеть?
— Отстань от неё, — усталым, нейтральным, но уверенным голосом произнёс он. На него обратили внимание. Фигура позади заинтересованно повернула в его сторону голову, а пьянчуга уставился злобным, затуманенным взглядом.
— Ты… — запинаясь произнёс пьяница, не выпуская из рук служанку, — Отвали… отсюда, собачий сын! Чтобы…Чтобы какие-то оборванцы указывали, что мне делать?! Ик! Иди давай… У тебя есть конь, вот с ним и развлекайся… и не мешай развлекаться мне! Пьянчуга заулыбался и мерзко заржал во весь голос. Диро не стал продолжать разговор, он без особой спешки спустился с коня. Фигура человека на заднем плане отлипла от стены и разомкнула руки. Но прежде, чем он успел что-то предпринять, Диро уже был нос к носу с пьяницей, в два стремительных шага оказавшись рядом и без особых усилий подняв того над собой. Теперь путник мог хорошо разглядеть хама. На вид ему было лет сорок. Богатый наряд. Аккуратно уложенные и расчёсанные волосы с проседью. Модная шляпа, напоминающая треуголку. Дорогой плащ. А ещё от него разило дикой смесью духов и выпивки. Местный щёголь, сразу протрезвел, очутившись в двадцати сантиметрах над землёй. Но нрав в трезвом состоянии у него оказался ещё хуже, чем в пьяном. Глаза его буквально засияли яростью и он принялся колотить своего обидчика, угрожая и матерясь на чём свет стоит. В каждом третьем слове поминая то мать, то отца, то самого путника. После очередной порции ругани, терпение Диро иссякло. Он с силой тряхнул драчуна и его жалкие попытки противостоять тут же прекратились. Путник поднёс его поближе, чтобы увидеть его глаза.
— Повтори, что ты сказал? — стальным тоном отчеканил Диро.
— Я сказал, чтобы ты, олух, катился в бездну, подобру по здорову, к своей матери и отцу! Собачий сын! Сбоку, из темноты, материализовалась тень. Путник легко отшвырнул свою ношу. Щёголь пёстрым пятном отправился в полёт оглашая округу своими криками. Диро встретил нападающего упредительным ударом. Тот покачнулся, но выстоял. Однако, уже меньше чем, через минуту противник оказался на земле. Щёголь продолжал лежать на спине в том месте, куда приземлился после полёта. Уже не такой чистый и опрятный, но всё ещё неугомонный. Увидев то, что стало с его охранником он лишь больше разозлился.
— Да ты, собачий сын, не знаешь с кем связался! Я же тебя за такое в бараний рог скручу! На каторгу пойдёшь!!! — кричал он. Диро, всё так же молча и невозмутимо, подошёл к крикуну. У него непроизвольно, до хруста костей, сжались кулаки при виде этого отвратительного создания. Оно лежало в пыли, волосы его растрепались, а костюм помялся и испачкался. Но тем не менее ему хватало наглости и безрассудства угрожать! Видимо инстинкт самосохранения отсутствовал напрочь, что такое страх он не знал.
Неужели, здесь никому не довелось показать ему, что это такое? Чтож тогда Диро окажет ему такую услугу! Услышав хруст костяшек пальцев, крикун осёкся и дёрнулся, прекратив безостановочную тираду и показав свои истинные чувства. Он боялся человека нависшего над ним. Диро одним рывком поднял его с земли и поставил на ноги. Глядя ему прямо в глаза он сказал.
— Я искренне прошу прощения за то, что побеспокоил вас. Но, если я ещё раз увижу вашу наглую рожу перед своим лицом, то свой язык вы будете доставать с круши самого высокого шпиля в этом занюханном городе. — тон с которым были произнесены эти слова не терпел возражений. В нём звучала сталь и по спине бежали мурашки, при том, что Диро даже не повысил голоса и говорил без какого-либо нажима.
Это был тон холодной смерти, ждущей каждого рядом с могилой. Кажется этого и выразительного, не двусмысленного взгляда в глаза оказалось достаточно. Крикун обмяк, выдавая мелкой дрожью и заиканием состояние своих штанов. Он открыл рот силясь, что-то ответить, но не мог связать и двух слов. Диро взял инициативу в свои руки.