Выбрать главу

– Денис Анатольевич, а Вы как считаете, хорошо мы воевать умеем? – это он уже мне вопросики подкидывает.

– Мы, Анатолий Иванович, воевать умеем, но не так хорошо, как могли бы. А еще умеем геройствовать и этим геройством хорошо умеем хвастаться.

Я предостерегающе поднял руку, чтобы вскинувшийся Дольский дал мне договорить.

– Я не в том смысле, что позволяю усомниться в Вашей храбрости, да и многих других тоже…Вы спросили мое мнение – я его высказываю: героизм – это способность забыть себя для блага Родины, способность принести жизнь в жертву ради возвышенной цели. Вспомните слова князя Святослава: «Положим живот за други своя. А мертвые сраму не имут!» Однако, у нас часто бывает, что героизм одного – это действия в ситуации, созданной незнанием, ленью, разгильдяйством других. Если каждый будет исполнять свой долг на совесть, то вышеупомянутые случаи просто перестанут иметь место. Вот это, мне кажется, и называется умением воевать.

– Но, позвольте, а откуда Вам знать, как воевать по-другому? Этого даже в Генштабе не знают, – Дольский холодно-презрительным тоном пытался доказать мне мою несостоятельность в военных вопросах. Я не сдержался и перефразировал анекдот из далекого будущего:

– Господин поручик, в чем, по-Вашему, заключается долг российского военного?

– Умереть за Веру, Царя и Отечество!

– А я думаю, что долг заключается в том, чтобы немцы умерли за свою веру, своего кайзера и свое Отечество…

– Анатоль, довольно, – это уже произнес Бойко, обращаясь к поручику.

– Если позволите, я продолжу о героизме в стихах…

…Всякому хочется жить. Но бывает, поверь, Жизнь отдают, изумиться забыв дешевизне. В безднах души просыпается зверь. Тёмный убийца. И помысла нету о жизни… Гибель стояла в бою у тебя за плечом… Ты не боялся её… И судьбу не просил ни о чём… Что нам до жизни, коль служит расплатою Честь, Та, что рубиться заставит и мёртвые pуки. Что нам до смерти и мук, если есть Ради кого принимать даже смертные муки? Тех, кто в жестоком бою не гадал, что почём, Боги, бывает, хранят и Своим ограждают мечом… Кончится бой. И тогда только время найдёшь Каждому голосу жизни как чуду дивиться. Тихо баюкает дерево дождь… Звонко поёт, окликая подругу, синица… Вешнее солнце капель пробудило лучом… Павших друзей помяни… И живи… И не плачь ни о чём…
(Стихи Марии Семеновой)

За столом воцарилось молчание, потом кто-то из «сестричек» вздохнул:

– Красивые стихи… И страшные… Как мороз по коже…

– Денис Анатольевич, а Вы хорошо держите удар, – теперь уже дружелюбно обратился Дольский ко мне, – с Вами можно будет иметь дело.

– А в чем будет заключаться это дело?

– Ну, скорее всего в том, чтобы как можно быстрее одолеть супостата, – включился в разговор капитан, – но давайте лучше поговорим об этом завтра, а то дамы заскучали от наших разговоров.

– Да, дамы заскучали и хотят веселиться, – это проявилась давешняя Катя, – поручик, расскажите еще что-нибудь смешное…

– Ну, скорее всего в том, чтобы как можно быстрее одолеть супостата, – включился в разговор капитан, – но давайте лучше поговорим об этом завтра, а то дамы заскучали от наших разговоров.

– Да, дамы заскучали и хотят веселиться, – это проявилась давешняя Катя, – поручик, расскажите еще что-нибудь смешное…

– Недавно наш батальонный вестового проучил за то, что тот в сарае дрых безбожно средь бела дня. Позвал денщика, тот ведро с водой на дверь сверху поставил, чтобы оно упало, когда дверь откроется, да как закричит: «Пронькин, собачий сын! Ко мне бегом!» Тот спросонья плечом – в дверь, а на него сверху – вода. Сразу проснулся, – завел Дольский очередную байку…

Я посмотрел на Дарью Александровну и встретился с ее смеющимися глазами.

– Гусар, – одними губами, что бы никто не услышал, сказала она и комично развела руками, мол, что с него возьмешь. Тут уже я не выдержал и улыбнулся.

Один из врачей-ординаторов вышел и вскоре вернулся с гитарой в руках.

– Давайте устроим небольшой концерт! К участию приглашаются все, умеющие играть и петь.