Все собрались, Митяев увел свою группу вперед, остальные двинулись спустя уговоренные пять минут. Пользуясь облачками, набегавшими на «волчье солнышко», до леса дошли довольно быстро и незаметно. В сопровождении поджидавшего казака прошли мимо обезвреженной пулеметной ячейки, на дне которой скрючились две теперь уже безжизненные фигуры. Проводник шепотом сказал, что с соседним пулеметом такая же ерунда приключилась, но машинки тяжелые, потому надо тащить их в основной группе. Типа, так попросил передать вахмистр. Сами пулеметы стоят на полянке рядом с «тацихлами», которые ждут-не дождутся неосторожного обращения с огнем. Охранявшие технику гансы, как оказалось, померли с горя. Правда, их скорбь была напрямую связана с травмами, несовместимыми с жизнью, но это уже не имело ни малейшего значения.
Бойцы неслышно проходили мимо, в мозгу выстраивалась какая-то сюрреалистическая картина. Черное небо, легкий шорох ветерка в листве, заглушающий шаги, лунный свет, изредка бликующий на вороненом металле и отбрасывающий на землю причудливые тени… Отряд напоминал многорукую и многоногую гигантскую гусеницу, впрочем, двигающуюся бесшумно. Сзади отдельно шагала компания куркулей под командованием унтера Чернова, упрямо тащившая трофейный МГ-шник.
Через несколько минут пришлось убедиться, что «куркулизм» заразен. Нас догнали казаки, которых Михалыч отправлял на правый фланг. Услышав сову, передавшую им, что весь отряд благополучно прошел линию сторожевого охранения, они побежали за нами. Но при этом умудрились прихватить еще два станкача с центральной позиции. Им никто не возразил, потому, что за минуту до этого пулеметные расчеты скоропостижно скончались. Шепотом пытаюсь орать на командиров групп:
– Вы, раздолбаи, хоть понимаете, что сторожевые посты могли вас заметить и поднять тревогу?
– Так мы их тоже… того…
– Всех?!
– Не-а, от центру до вас. Там их всего-то и было четыре секрета по трое гансов. Делов-то, – раз плюнуть…
– А если придет смена и поднимет тревогу раньше времени?
– Так они ж поменялись прям перед нашим носом. Ежели б по-другому, так мы бы их и не тронули.
– А те два пулемета на правом фланге?
– Мы в кажную ствольную коробку по жменьке песка сыпанули, и под станины по гранатке расчекованной положили. Ежели будут ворочать, должно бабахнуть. И уж во всяком случае не выстрелят…
А что я, собственно, кошмарю? Как раз тот редкий случай, когда инициатива не наказуема, а поощряема. Все пулеметы теперь у нас, сзади никто, скорее всего, атаковать уже не будет, гансов стало на шестнадцать человек меньше, и все это без единого выстрела. Имея такие козыри, как шесть МГ-08, можем теперь и пошуметь немножко.
– Добро, братцы, вернемся, с меня представления к награде. А там – как Дума решит.
Теперь надо догонять Митяева и остальных… Догнал, рассказал, заинтересовал и убедил. Очередная разведка убежала во все стороны убедиться, что поблизости больше никого нет, три «пятерки» пошли помогать тащить внезапно свалившиеся на нашу голову пулеметы, остальные залегли, окружив бивак кавалеристов. Двадцать минут ночной тишины, потом прибывают МГ-шники. Волгин с Оладьиным расставляют их по позициям, я все жду возвращения Михалыча. Наконец, он появляется вместе со своими разведчиками, докладывает, что вокруг все чисто, никого лишних не обнаружили, можно начинать. Сова ухает сигнал, что можно поджигать мотоциклы и вставать в заслон с одним МГ-шником против тех, кто сдуру побежит гансам на помощь. Спустя секунду в стороне, где паслись кони, раздается жуткий волчий вой. Табун, набирая скорость, устремляется от лагеря. Вдогонку им выскакивают из палаток полуодетые драгуны, хорошо заметные в свете костров. В момент, когда «шатры» почти опустели, раздается свист, и ночная тьма оживает пятью пульсирующими огоньками, сопровождаемыми грохотом пулеметов. Светящиеся красные цветы исполняют на срезах пламегасителей танец Смерти… Стрельба заканчивается, когда в лагере немцев все замирает, не видно ни малейшего движения. В наступившей тишине раздаются несколько условных «чвирков», отряд быстро собирается в походный ордер, дожидается тыловой заставы, пополняя тем временем воду для МГ-шек, и исчезает во тьме. Теперь вся надежда на компас и тренированные ноги. Курс – на север, к месту где Бзура впадает в Вислу. И если с нами Бог, как говорил апостол Павел, то кто против нас?..