– Я жду. – послышалось издалека.
Находясь под властью разумного сомнения и ужасного самочувствия, «Коробка Шрёдингера» не тронулся с места.
– Эрвин Манн! Или ты подойдешь ко мне сейчас же, или я скормлю тебя свиньям тётушки Эльзы!
Услышав фамилию, которой он успешно лишился в юношестве и фразу, хорошо знакомую ему с детства, «Коробка Шрёдингера» последовал к неизвестной фигуре, опасаясь, что на встречу с ним пришла его бабушка Хильда, воспитанником которой он был после исчезновения родителей. Родной человек, смерть которого он не оплакивал ни минуты.
Это действительно была старуха, но он ее не знал. Высокая, не по возрасту стройная, но очень старая женщина выглядела весьма эффектно. На ней было роскошное коричневое платье с глубоким вырезом декольте. «Коробке Шрёдингера» сразу же бросилась в глаза татуировка слитных букв «PL» между ключицами старухи. Эта татуировка наверняка имела какое-то значение, но казалась неуместной и нелепой.
– На колени, мелкий извращенец! Ты давно не молился и покаянно не целовал кормящую тебя руку! – точно так же, как бабушка Хильда, приказала старуха.
«Коробка Шрёдингера» чувствуя себя застигнутым врасплох семилетним мальчиком, послушно стал на колени и поцеловал жутко сморщенную руку, принадлежавшую чужой женщине. Не давая ему подняться, старуха достала из своей сумочки изрядно истрепавшийся бинт и стала перевязывать ему голову, туго закрывая глаза. Затем она достала синий фломастер и в нужных местах дрожащей рукой нарисовала отдаленное подобие глаз.
– Словно у ангела…– восторженно произнесла старуха. – Настало время напомнить тебе то славное время, когда из тебя неустанно делали человека, и тех людей, которые положили свою жизнь ради того, чтобы ты стал тем, кем тебя хотели видеть.
Достав из сумочки хлеб, старуха стала отламывать небольшие ломтики и бросать их на землю, прокладывая «Коробке Шрёдингера» путь в неизвестность. К мужчине вернулось хорошо забытое чувство голода. Он начал быстро ползти вперед, в нервных поисках желанного куска хлеба. С каждой пойманной добычей чувство голода только росло. Его не смущало то, что хлеб был отвратителен на вкус и смешан с грязным песком – он смертельно хотел есть.
– Хильда, милая, я найду еще хлебушка? – с мольбой в голосе спросил «Коробка Шрёдингера».
– Кто ищет, тот находит большее. – ответила старуха.
Найденные ломтики хлеба с каждым разом становились все меньше и вскоре блуждающие руки «Коробки Шрёдингера» стали натыкаться на комки бумаги. Он не видел для себя другого выбора и стал поедать несъедобные находки – ему уже приходилось лакомиться таким деликатесом. Для него стало шокирующим открытием то, что такие муки ему уже приходилось переживать в чудом забытой прошлой жизни.
Его голодный путь прервался неожиданно. Он наткнулся на стоящего перед ним человека.
– Хильда, пожалей меня! – заплакал «Коробка Шрёдингера».
Перед ним была уже не старуха. Добрый незнакомец аккуратно помог ему подняться и стал неспешно разматывать сдавливающую голову несчастного повязку с искусственным изображением глаз. Добрым незнакомцем оказалась высокая, стройная, необычайно эффектная молодая женщина, одетая в уже хорошо знакомое «Коробке Шрёдингера» коричневое платье и с точно такой же, как у старухи татуировкой «PL» между ключицами.
– Кто ты? – испуганно спросил «Коробка Шрёдингера».
– Муна. – нежно ответила женщина.
– А кто она?
– Муна.
Она стояла перед ним, как друг. Обезоруживающе милая, с ласковым взглядом и улыбкой, ради которой было не страшно пройти голодный путь снова. По его телу пробежала приятная дрожь, и в сознании одномоментно зародились противоречивые желания ударить Муну, рыдать в ее объятиях, страстно целовать ее и вечно заниматься с ней любовью. Ему казалось, что эти желания можно воплотить в жизнь, не дожидаясь подходящего случая, но внезапно, сзади кто-то ударил его по голове. Так, ни в чем не разобравшись, он покинул голодную тропу.
Время, отведенное беспамятству, прошло для «Коробки Шрёдингера» незаметно. Сознание возвращалось медленно и постоянно норовило угаснуть вновь. Головная боль была настолько сильной, что впереди себя мужчина видел только темноту. Он лежал неподвижно, ожидая руки прекрасной Муны, готовой ему помочь.
– Вставай, мелкое ссыкло! – крикнул высокий, до боли знакомый и ненавистный голос. Это была не Муна. Здоровяк Бомер – предводитель подростковой группы маргиналов «Братство опасных типочков», которые в свое время сделали все, на что были способны, для усложнения и без того нелегкой судьбы Эрвина.