И все-таки, у Десмода должен быть Владыка Тьмы. Первый Эль-Тару за несколько тысяч лет.
Инквизиция не знала, что на других материках у Старейшины имелись осведомители, работавшие на него поколение за поколением. Тореайдр вообще сомневался, что маги в своей гордыне внимательно следят за тем, что происходит за морем, исключая, может быть, самого магистра. И уж подавно, они не ждут подобного интереса от ифенху! Глупцы, как будто слабость перед водой может стать помехой.
Змей перестал метаться и замер гротескной статуей. На девственно-чистом письменном столе, поблескивая лаком, стоял длинный ларец, предназначенный Волку. Придется ли отдать когда-нибудь?..
Донесения из-за моря нисколько не радовали. Везде творилось то же самое, что и на Ниерр-ато — неурожаи, землетрясения, войны, двухголовые младенцы, взбесившаяся, бесконтрольная Сила. Чудищ развелось немеряно…
А этот нервный дерганый мальчишка вздумал помереть!
Не в силах сидеть на месте, Тореайдр стремительно вышел из кабинета.
И нос к носу столкнулся с Лемпайрейн. Тьфу, Тьма Изначальная! Сосредоточившись на поиске и переживаниях, он не услышал, что дочь крутится под дверью, хотя она наверняка пыталась мысленно его дозваться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Змей, против воли грубее, чем собирался. Выволочку от Владыки Света он ей не простил.
Ифенхи отшатнулась, нервно скомкав в руке роскошный синевато-черный бархат верхней юбки. Она неуклюже переступила, едва не подскользнувшись на вощеном полу. Странно, обычно гибка, как кошка. Старейшина поддержал ее под руку, невольно вдохнул отдающий молоком запах кожи, смешанный с ароматом волос, аккуратно вымытых с можжевельником. На долю мгновения он вспомнил, что дочь она ему никак не по плоти, но тут же загнал эти мысли прочь. У девочки скоро будет совсем иная роль. Сам он может обойтись и без нее.
— Я… тебя ждала. Хотела спросить…
— Ну? — Тореайдр двинулся по коридору. Руки дочери при этом не выпустил, принудив почти бежать за собой.
— Почему ты так носишься с этим бездомным? — в голосе Рейн явственно прозвучала обида. — Ты позволил чужаку меня унизить!
— Не будь дурой. Владыке Света не перечат. К тому же, он прав.
— С каких это пор ты стал перед кем-то преклоняться? С каких это пор чужие важнее своих?
Старый ифенху остановился прямо посреди лестницы, прижав женщину к резным перилам. Его темное лицо нависло над ней, холодные змеиные глаза припечатали не хуже кузнечного молота. Под тяжелым взглядом хотелось ни больше ни меньше — просочиться сквозь ступени и исчезнуть.
— Послушай, глупое мое дитя, — мягко и ласково заворковал он в самое ее ухо. — Нельзя сидеть в лесу, когда мир сходит с ума, и делать вид, что это вечно будет устраивать всех. Ну еще лет пятнадцать-двадцать они оставят нас в покое, но дальше им захочется сравнять это поместье с землей. Ваэрден очень ценен для них — иначе стали бы они два века за ним так упорно гоняться? А раз так, я не собираюсь отдавать его им, поняла?
Напуганная Рейн молча кивнула. Она любила своего отца и мастера, но боялась его гнева. Не без причины — при желании он мог смять ее тело и волю, как яичную скорлупку. Ифенхи судорожно вцепилась в лакированное дерево позади себя, собранные шпильками волосы наполовину рассыпались.
Их прервали.
— Мастер!
Внизу стояла Леана — роскошная царственная женщина с белой кожей и косами цвета темного меда. Фаворитка и преданная помощница.
— Мастер, они идут! — ифенхи выглядела встревоженной. — Их нашли!
— Где? — резко спросил Тореайдр.
— Там, во дворе! Всадники!
Ифенху выругался и, постепенно растворяясь в воздухе, сбежал по лестнице. Шаг с последней ступеньки — и он оказался на крыльце собственного дома. Скользнувший по двору ветер донес запах усталости и крови.
На каменных плитах в окружении пятерых взволнованных следопытов шатались две животины — деревенская рабочая рельма и рыцарский жеребец. Человек кое-как сидел в седле сам, Волка держали на широкой спине ремни.
Змей очутился возле беглецов одним длинным звериным прыжком, заглянул в мутные голубые глаза грязного вымотанного человека с многонедельной щетиной. От усталости тот совсем отупел и перестал замечать окружающее, хотя страх продолжал сидеть в нем где-то глубоко. Едва успев махнуть кому-то, чтобы сдали парня на попечение слугам, Старейшина метнулся к рельме — Волк нехорошо захрипел, хлынула горлом кровь.
Не тратя лишнего времени на распутывание узлов, Змей разорвал ремни голыми руками. Стащил с седла на руки безвольное тело, закрыл всем своим существом от шума возбужденно галдящих голосов и разумов, слился с седым, чтобы не дать сорваться в долгий полет к Колесу. И ринулся к дому, на ходу раздавая короткие гавкающие приказы.